М. Роуз - Парфюмер Будды

Подожди. У нее было имя. У ее возлюбленного тоже было имя.

У Жас никогда не было галлюцинаций про людей, имена которых она знала. Но в этом видении она видела предка Л’Этуаля.

От грубого стука в дверь ее тело содрогнулось. Она вскочила и обернулась к двери, словно за ней стоял палач.

– Кто там? – отозвалась Жас.

Это оказался один из жандармов с улицы.

Жас открыла дверь.

– Инспектор занес это и велел отдать вам.

Полицейский протянул ей тонкий блокнот в кожаном черном переплете, на обложке которого Жас увидела инициалы РЛЭ, и в груди у нее что-то екнуло. Протянув руку, чтобы забрать блокнот, она заметила, что рука дрожит.

Жас прошептала слова благодарности.

– Вы в порядке? Чем могу помочь? Может быть, позвать кого-нибудь?

– Нет, – она улыбнулась. – Я в порядке. Благодарю.

Как только он ушел, Жас снова открыла французские двери, впустила свежий воздух и села за стол. Следующие пять минут она листала дневник брата, увлекшись чтением. Она остановилась на странице, написанной две недели назад: годовщина смерти мамы. В тот день Робби улетел в Нью-Йорк. Он был с ней на кладбище, а потом сказал, что у него встреча, но с кем он встречался, брат так и не сказал. Жас и не спрашивала.

Но вот перед ней имя, которое она не ожидала увидеть. Зачем ее брат встречался с Гриффином? Что он делает здесь, в Париже? Почему Гриффин встречался с Робби каждый день почти всю последнюю неделю?

Воспоминание об аромате захватило ее.

Она почувствовала запах Гриффина Норта еще до того, как повстречалась с ним, ей понравился его аромат до того, как она узнала его имя или услышала его голос. Он стоял позади нее на вечеринке. Мгновение она не оборачивалась, не пыталась отыскать его, просто дышала.

Позднее Жас узнала, что его одеколон был создан в тридцатых годах двадцатого века американским парфюмерным домом. Но в шестидесятых годах, еще до рождения Гриффина, его производство закончилось. Он был первым и последним мужчиной, которого она встретила с таким запахом. Когда Жас спросила, откуда у него эти духи, Гриффин признался, что нашел их в пляжном домике, который как-то летом снимали его дед и бабушка. Это был единственный предмет, забытый владельцами в ванной.

– Единственная вещь, которую я украл, – сказал он однажды.

Гриффину аромат не очень понравился, но он увлекся таинственной историей, почему в доме забыли именно эти духи. Потеряли?

Жас тоже подумала, что запах предполагал историю, но не о потере одеколона, а о его создании. Ингредиенты были такие же древние, как Библия: бергамот, лимон, мед, иланг-иланг, ветивер, циветта и мускус. Насыщенные растительные и животные аккорды, сливающиеся и создающие особый запах, который для нее навечно будет ассоциироваться с Гриффином, со временем, когда они были вместе, с удивлением и любовью. С избавлением от одиночества, а потом с гневом и печалью.

Еще долго после их разрыва она искала по блошиным рынкам, интернет-аукционам, покупая даже полупустые флаконы. У себя в спальне, в тайнике старинного шкафа, она хранила восемь флакончиков. Даже запечатанный, даже в темноте, одеколон испарялся, словно мгновения жизни. Со временем детали тускнеют.

Ни одной культуре не удалось создать духи долговечнее, чем египетские. Считалось, что их ароматы со временем только улучшались.

Стоп.

Египет?

Женщина в видении тоже думала о Египте.

Жас попыталась вспомнить, почему.

Ее возлюбленный был там убит.

Теперь боль этой странной женщины эхом отозвалась в сознании и слилась с ее собственной болью. Только возлюбленного Жас не убили, он ее покинул. Но не схоже ли это со смертью?

Как часто бывает, поначалу она восприняла отношения наивно, пока не поняла, что изнанка любви настолько груба, что даже легкое прикосновение к ней клочьями срывает кожу, заставляет тебя кровоточить, вызывая такую глубокую боль, что темнеет в глазах.

Жас только что окончила аспирантуру в Калифорнии. Гриффин защитил диссертацию в Йельском университете и получил завидную работу на престижных египетских раскопках. Команда археологов, спонсируемая Смитсоновским музеем, пользовалась магнитными датчиками для поиска и картографирования основных фараонских объектов в окрестностях Великого Порта в Александрии, Канобе и Гераклионе. Гриффин стал их первым новичком за многие годы.

Перед его отъездом они должны были провести неделю в Нью-Йорке.

Был теплый летний вечер, над озером спускались сумерки, отбрасывая длинные тени. Они зашли так глубоко в Центральный парк, что жужжание насекомых и птичий щебет заглушили городской шум. Они пили холодное белое вино, по озеру скользили лодки, весла лениво погружались в воду и почти не тревожили лебедей и диких уток. Пасторальную сцену украшали стайки бабочек, порхающих над большой поляной диких цветов справа от веранды.