М. Роуз - Парфюмер Будды

– Позволите, если я запишу наш разговор? Считаю, это лучше, чем записывать от руки.

Гриффин кивнул.

– Можете сказать мне, зачем вы в Париже?

После того, как он объяснил причину поездки, Марше спросил, где он остановился.

– В гостинице «Монталембер» в нескольких кварталах отсюда.

– Очень хорошая гостиница. Расскажите, что вы делали вчера?

– Работал здесь весь день с керамикой и ушел около семи, вернулся к себе в гостиницу.

– Значит, вы ушли, когда отключился свет… во время грозы?

Гриффин отметил недоверчивый тон.

– Гостиница совсем недалеко, – повторил он. Рассказывая, он вспомнил про машину, стремительно выехавшую из-за угла.

– Что это значит, месье Норт?

Гриффин рассказал.

– Машина вас не сбила?

– Пролетела мимо.

– Помните о ней еще что-нибудь?

– Это был темный седан.

– А еще что-то, кроме того, что это был темный седан?

Гриффин покачал головой.

– Нет, дождь был слишком сильный, а машина ехала очень быстро.

– Пока вы жили в Париже, рискованные ситуации, подобные этой, случались?

– Рискованные ситуации? Звонки?

– Что-нибудь, если желаете их так называть.

– Нет. Ничего такого. Мое пребывание здесь было обычным, до настоящего момента.

Марше с минуту задумчиво смотрел на него, словно пытаясь переварить услышанное.

– Прошлой ночью, когда вы здесь были, месье Л’Этуаль не ушел вместе с вами? Было темно, не так ли? Электричества не было.

– Нет, не было, но он зажег свечи.

– Когда вы ушли, он вернулся в дом?

– Не знаю. Когда я ушел, он оставался в мастерской. Робби сказал, что у него встреча с журналистом.

– Журналист пришел до вашего ухода?

– Нет.

– Когда вы ушли, с месье Л’Этуалем никого не было?

– Никого.

– На его столе мы нашли ювелирный футляр, – сказал Марше. – Вы что-нибудь об этом знаете?

– Да. В нем он хранит керамические осколки, над которыми мы работали.

– Когда вы их видели в последний раз, они были в футляре?

– Да, конечно. Они древние, хрупкие. Я пытаюсь сложить их вместе, чтобы можно было прочитать легенду, написанную на разбитом сосуде… но из футляра я их не вынимал.

Инспектор ни на мгновение не сводил глаз с Гриффина. В его голосе чувствовалось напряжение и любопытство. Но Гриффин знал, что его допрашивают, и что-то должно было случиться. Он только не знал, что.

– Стало быть, вас удивит, что футляр пуст?

Гриффин был потрясен.

– Пуст?

– Вы уверены, что месье Л’Этуаль не вынул осколки из футляра и в конце дня не положил их куда-то еще?

– Да, он хранил их в этом футляре все время, пока я работал с ними. На ночь он запирал футляр в стенном сейфе. Я не знаю, что он делал прошлой ночью. Я ушел раньше.

– Значит, когда вы ушли, месье Л’Этуаль был один. Когда мы приехали, спустя приблизительно четырнадцать часов, то нашли мертвого человека на полу, пустой футляр на столе, а вашего друга нигде не было. Не будете возражать, если мы осмотрим ваш номер в гостинице?

– Вы что же, думаете, что я имею к этому какое-то отношение? Пришел бы я сюда по собственной воле, если бы имел?

– Вряд ли, если только… – Марше помолчал, обдумывая. Его левый глаз мигнул, а правый остался неподвижным. – Если только вы не пришли именно по этой причине. Чтобы уберечь себя от подозрений.

Чиновник сурового вида вынул джинсы из чемодана Се, развернул их и методично проверил все карманы.

Се, стоявший вместе с Кали по другую сторону пластмассового барьера, отвел взгляд. Несмотря на то что он знал про выборочные проверки в Китае и про то, что в его багаже не было ничего контрабандного, он все же нервничал. Почему выбрали именно его? Неужели Чань догадался, что у Се были иные мотивы в отношении поездки, и принял меры предосторожности?

– После этого кордона нам придется разделиться, – сказала Кали и указала на следующую таможенную зону.

Се подумал, что ее рука похожа на цветок на ветру.

– Мы попрощаемся, и ты отправишься в путь.

Ее болтовня удачно отвлекла Се от пограничника, заставлявшего его нервничать все больше с каждым предметом, вынутым из сумки.

– Ты прежде бывал в таких дальних поездках? – спросила Кали.

– Нет. Никогда не выезжал из Китая. – Он удивился, как иногда легко солгать даже человеку, к которому так неравнодушен. – В прошлом году я ездил в Хэфэй на вручение профессору Ву премии Лантинга. – Это была премия за достижения в каллиграфии. Самая престижная награда в Китае.