Кеннет Харви - Там, где свобода…

Тяжело дыша, он вытер рот. Вымыл руки. В нем вспыхнуло желание. Впервые за несколько лет.

Когда он вышел, Рут смотрела прямо на него. Танцы. Жены Ларри не было. Но Ларри остался. Качался из стороны в сторону. В каждой руке по бутылке. Он ни о чем не подозревал. Не догадывался. Но Рут смотрела на него. Рут знала.

— Вот к чему приводят танцы, — сказал он.

Он видел, что ей больно улыбаться. Это пройдет, но не сразу.

— Как голова? — спросил он. Ему нужно было поговорить. Проверить, что ей известно. Узнать, как она теперь к нему относится. Не изменилось ли что-нибудь.

— Ш-ш-ш! — Сделав нетерпеливый жест рукой, она скрылась в ванной. Захлопнула дверь. Заперлась.

Они проехали пустыню. Сначала были апельсиновые рощи. Издали апельсиновые деревья казались больными. Одни сухие мертвые ветки. Без листьев. Но когда они подъехали ближе, то стали видны оранжевые точки. Или желтые точки. Лимонные деревья. Кристально чистый воздух. Даже солнце здесь светило по-другому. Потом началась пустыня. Город слева от дороги. Как на Диком Западе. Один в глухой пустыне. Одна улица. Старые здания. Ни души вокруг.

— Наверное, здесь снимают кино, — по-деловому заметила Рут. Она сидела за рулем. Он не хотел вести машину. Он бы не справился.

Начался подъем. Дорога вывела их из пустыни. Через маленький городок. Повсюду признаки нищеты. Похоже на Мексику. Женщина в пончо и соломенной шляпе. Потом поля. Деревья. Города вдали. Построенные недавно. Будто сделанные на одной фабрике. Одинаковые. Сборные. Не такие, как белые деревни.

— Эти города построил Франко, — сказала Рут.

Он посмотрел на нее. Кто такой Франко?

— Чтобы людям было где жить. Но там нечего делать. — Она на секунду задержала на нем взгляд. И все. Кажется, он будет прощен. Хотя она ничего не сказала о его вине. Не стала выяснять. Она все держала при себе. Скрывала. — Я читала о них. Люди просто там живут. Не работают. Они как города-призраки.

Он смотрел на город. Там жили люди. Но жизни там не было. Пустые улицы. Потом город закончился. Началась пустыня. Снова город. Дорога поднималась все выше. Взбиралась на гору. Едва заметно извивалась. Старинный городок по обе стороны дороги. Дома не белые, а разных цветов, в основном бурые. Разные здания. Большей частью — старые. Здесь чувствовалась атмосфера. Он знал, что ему здесь понравится. Они остановились. Была уже почти ночь. Вышли из машины. Он знал, что они на высоте. Может быть, в горах. Потому что они поднимались. Нельзя было глянуть вниз, чтобы определить, куда они забрались. Но он чувствовал, что высоко.

Они сняли номер. Старик за стойкой ни слова не понимал по-английски. Рут говорила с ним по-испански. Старик относился к ней как к родной дочери. Как к принцессе. Его старые глаза смотрели на нее с обожанием.

Комната была маленькая. Оставив свои чемоданы, они вышли в город. Рут хотела все обследовать. Они просто шли по улице. Благодать. На пути им встречались только местные жители. Не то что на побережье, где все были приезжие. Здесь ему больше нравилось. Настоящая Испания. Они подошли к крепостной стене. Прямо в центре города. Старая бурая стена. Бледно-бурая. Как песок. С оттенком красного. Только одна стена. Деревья и скамьи под ними. Ночная тень листвы на камнях. Они немного посидели. Мимо прошли пожилые мужчина и женщина. Пробежали дети. Все смуглые. Черные костюмы. Синие свитера. Темные платья. Шали. Мужчины и женщины помладше. Модно одетые. Ухоженные. Драгоценные камни на платьях. Хотя и скромные. Ни морщинки на белых рубашках. Черные брюки. Иногда свитер. Пуловер с глубоким вырезом. Темно-синий. Или красный. Повсюду курили сигареты. Юные парочки. В объятиях друг друга. Целовались так, будто важнее дела на свете нет. Иные поцелуи длились по нескольку минут. Объятия. Ничего более для них не существовало.

Кролик, которого они ели, был убит и освежеван несколькими часами ранее. Овощи были сорваны в огороде владельца. Тщательно отмыты от земли. Блюдо напоминало рагу. Как раз то, что ему было надо.

— Тебе нравится?

— Ага.

— Я не только о еде.

— Я знаю.

Отблески свечного пламени играли на ее коже. В глазах. На волосах. Она была как картина. Неподвижная. Некоторое время она сидела без движения и молча смотрела на него. Потом спросила:

— Что?

— Ты знаешь. — Чувство к ней переполняло его. Это было счастье. Счастье. Вот как это называлось.

Потом они пошли гулять дальше. Шли медленно. Не торопясь. Прогулка после ужина. Они почти не разговаривали. Зашли в кафе, где сидели два старика, потягивая кофе. Маленькие белые чашки на блюдцах. За одним столиком. Один из них говорил. Что-то подробно объяснял. Бармен был дружелюбный. В стороне висела огромная мясная нога. За стойкой. Привязанная за копыто. Она ему приглянулась. Мух он заметил потом. Один из мужчин указал на ногу. Бармен открыл для них две бутылки лимонада. Консервным ножом. По старинке. Бутылочные крышки шлепнулись в кучу других крышек.