Кнут Фалдбаккен - E-18. Летние каникулы

Открытое рядом с Томми окно вытягивало наружу тяжелый запах мокрой одежды, овощной солянки, жареного мяса и острого соуса, а с улицы шел поток воздуха, пропитанного парами свежего асфальта, бензина и автомобильных шин. У стойки бара стояла толпа клиентов поневоле, которые пришли сюда ради крыши над головой, дети шалили, матери успокаивали их, а их раздосадованные мужья пересчитывали наличность. Из музыкального автомата неслись звуки морских вальсов. Автостоянка была заполнена автомобилями всех марок. Кафе также было заполнено весьма разношерстной публикой: одинокие люди, семейные пары, многочисленные и не очень, семейства, компании.

Потягивая пиво, он развлекался тем, что пытался угадать, кому из посетителей принадлежит тот или иной автомобиль на стоянке. Одних владельцев можно было угадать без труда, других — сложнее. Вот эта семья явно владеет «Вольво», та девушка явно ездит в «Фольксвагене», пожилая пара — владельцы «Мазды», супруги-романтики с четырьмя детьми в желтых плащах — явно из желтого «Ситроена», а эти двое путешествуют на дальние расстояния в дизельном «Мерседесе».

Это было так интересно — отгадывать. Он так легко узнавал, кто к какой категории относится наверное потому, что сам был вне всех этих категорий. Хотя это его слегка повергло в уныние. Он взглянул на свой собственный забрызганный грязью автомобиль, который он поставил неподалеку от вишневого дерева, вероятно, для того, чтобы вернуть себе хоть каплю хорошего настроения. Да, вот он, его красный пятилетний «Мустанг», слегка уже изношенный, но пока еще приличный, не какая-нибудь там развалина, но и не шикарный автомобиль, тачка вполне нормальная. Но к какой же категории отнести его самого, ее владельца? В какую графу он попадает в соответствии с его собственным автосоциологическим тестом? Возможно, на такой машине может разъезжать, например, моряк, изо всех сил стремящийся произвести впечатление, или пошловатый и наглый предприниматель. А, может быть, просто юный выскочка, жаждущий разорвать социальные границы, не осознавая этого. Однако надо признать, что марка автомобиля в течение долгого времени характеризовала различные классы и социальные группы; теперь же она эту функцию утратила. По ней можно только приблизительно догадываться, кто есть кто, она служит зеркалом амбиций владельца, его честолюбия, а не определенного, подлинного статуса. Ведь так? Ну и кого, собственно говоря, можно строить из себя с таким автомобилем? На кого он сможет произвести впечатление? Какие социальные границы сможет пересечь? Откуда он явился и куда стремится? Ниоткуда и никуда. Находясь же там, где был раньше, он увязал все глубже и глубже. Впрочем, свое положение он представлял себе довольно ясно. Что касалось путешествия, все не так уж скверно. Прыжок в неизвестное, чтобы, так сказать, ближе познать родную, норвежскую действительность. Вместе с настоящей норвежской девушкой. А сейчас он сидит и страдает в этом переполненном придорожном кафе, битком набитом куртками от дождя, рюкзаками, сумочками, надувными матрасами, пластмассовыми ведрами, удочками, транзисторами, пластиковыми сумками, пирожками с мясом, тушеной капустой, чашками кофе, бутылками лимонада, бумажными салфетками, грязными тарелками. А он сидит и не может оторвать задницу от стула.

Он вновь взглянул на автостоянку. Уж не поставить ли ему в жизни ставку на судьбу коммивояжера, как этот парень в помятом костюме, приехавший в тяжело нагруженном «Ситроене»? А, может, хорошо быть таким, как этот бизнесмен в «БМВ»? Или типичным обитателем виллы младшим офицером со своим внушительным «Вольво»? Или пенсионером на практичной «Ладе»? Школьным учителем на небольшом надежном «Пежо». Или фабричным рабочим на подержанной? О, Господи, как тут во всем разобраться, где тут логика? Он тупо уставился на дождь и снова подумал о Биггсе, который загорал сейчас где-нибудь в окрестностях Сиднея. Перед ним, наверное, стоит бутылка белого сухого вина из походного холодильника и серебряный поднос с тихоокеанскими креветками: такими огромными, как раки… Нужна какая-то посторонняя сила, детонатор, которая выбросила бы его из этого привычного теперешнего круговорота жизни — на какое-то приличное расстояние… подальше от всего этого!

— А вот и я!

Наконец-то она пришла.

— Ужасная очередь в туалет.

Этим она попыталась объяснить свое долгое отсутствие — целых полчаса она приводила себя в порядок и почти безуспешно.