Владимир Порудоминский - Частные уроки. Любвеобильный роман

Жанна любила бывать в госпитале, среди взрослых людей, занятых действительно нужным делом; она и себя чувствовала нужной, помогая этим людям, и после всего, что она видела и слышала в госпитальных палатах, коридорах и служебных помещениях, школьная жизнь чудилась ей чем-то ненастоящим, игрой. И еще ей нравилось — она не задумывалась об этом, но иногда чувствовала это всем существом — находиться в пространстве, заполненном мужчинами, сильными и беспомощными, бодрыми и страдающими, молчаливыми и шумными, и — опять же, если не разумением, не слухом, не взглядом, то всем существом — угадывать тот жадный интерес, который все эти мужчины, за исключением разве что самых тяжелых и безнадежных, испытывали к женщине. Она угадывала также, что этот жгучий интерес ощущают, впитывают в себя и живут с ним все женщины, работающие в госпитале, даже главный хирург, майор медицинской службы Еремеева, красящая седеющие волосы красным стрептоцидом в рыжий цвет. Однажды Жанна слышала, как майор Еремеева, выйдя во время обхода из палаты в коридор, сказала сопровождавшим ее врачам, что половое влечение есть признак наступающего выздоровления и способствует ему, и эти слова, слышанные Жанной впервые и ощущаемые как запретные, произвели на нее сильное впечатление. Помогая санитаркам перестилать постели, она не раз видела обнаженное мужское тело; до какого-то времени это покрытое бинтами или скованное гипсом обнаженное тело, под которое они, поворачивая его сперва на один, потом на другой бок, протягивали свежую простыню, было для нее образом болезни и никак не соотносилось с любовью. Но, освоившись, Жанна стала замечать, что многие женщины из медицинского персонала «крутят романы» (так это называлось) с выздоравливающими офицерами и солдатами. По вечерам, в темных углах коридоров и на лестничных площадках бывшего Дома культуры она схватывала подтверждение этому. Не учась особо, она многое стала различать во взглядах, выражении лиц, прикосновении рук, ловила скрытый смысл произнесенных простых слов, — впрочем, в словах раненые, в большинстве своем, вообще не стеснялись: шутки, подначки, перелетавшие от койки к койке, эпизоды воспоминаний, которыми обменивались лежавшие на этих койках мужчины, подчас еще не имевшие сил повернуть к собеседнику утонувшую в подушке голову, были напряжены тем самым влечением, которое, по мнению доктора Еремеевой, должно было привести их к скорейшему выздоровлению. И если в первые недели, появляясь в госпитале и натянув ладно сидящий на ней белый халатик с завязками на спине, Жанне нравилось чувствовать себя взрослой — медперсоналом , — то несколько погодя, перебегая из палаты в палату, пробираясь по заставленным койками коридорам и ловя обращенные к ней взгляды, слова, жесты, ей, куда более того, понравилось чувствовать себя женщиной .

Может быть, именно поэтому госпиталь, хотя всякий раз, когда Жанна приходила туда, ей доставалось вдоволь всякой работы, не утомлял, а будто освежал ее. В школе она по-прежнему училась старательно, преподаватели были ею довольны. Школа и госпиталь существовали в душе, мыслях, памяти Жанны как два независимых один от другого мира (возможно, в этом была особенность ее душевного устройства), эти миры никак для нее не сопрягались, изредка, лишь случайно соприкасались на мгновение.

Так случилось на уроке анатомии, когда молоденькая учительница, сама смущаясь, повесила на стену плакат со схемой мужских мочеполовых органов и предложила ответить желающему. Мальчишки начали глупо ржать, девчонки тихо хихикать, краснеть и переглядываться, и только Жанна, не моргнув глазом, спокойно вышла к доске, взяла указку и толково — точь-в-точь по учебнику — рассказала про устройство этих заветных органов. Рассказывая, Жанна вспоминала, как однажды бежала между коек по госпитальному коридору, и услышала частое, как приветствие, «сестрица, утку!»: у раненого оказались повреждены руки, она подхватила стоявший под койкой стеклянный сосуд с протянутым кверху широким горлышком, минуту стояла в недоумении и («сестрица, утку!» — сердито закричал раненый), решившись, сунула свои руки под одеяло.

Школа шефствовала над швейной фабрикой имени Красных Партизан, производившей пошив военного обмундирования; обычно там, на Партизанке , как именовали фабрику горожане, школьники участвовали в воскресниках — помогали в уборке цехов и территории. Несколько раз их приводили на воскресники в госпиталь, Жанна вместе со всеми сгребала во дворе снег или перебирала в подвале картошку; но здесь была ее территория, знакомые сестры и санитарки здоровались и заговаривали с ней, и она, стараясь не выдавать чувства внутреннего превосходства, поглядывала на одноклассников; когда же сам Аркадий Абрамович, по обыкновению быстро и деловито проходя мимо, помахал ей рукой: «И наша Жанна тут!» — ужасно обрадовалась этому наша .