Олег Куваев - Зажгите костры в океане

До сих пор нам приходилось иметь дело только с подвесными моторами. Мы знали их удобство и капризный нрав, но мы слыхали также, что стационарные моторы куда более надежны, что их удобнее ремонтировать в дороге и что они «здорово тянут». Такие понятия, как «жесткий фундамент», «центровка вала», «вынос винта», были нам неизвестны.

Корабли уже приходили в поселок один за другим. По временам светило солнце, временами шел снег, штили сменялись штормами, а мы сутками копались на морском берегу, подгоняя центровку вала, соображая, как сделать и где поместить выхлопную трубу, как установить на фанере и брезенте жесткий фундамент.

Теперь нас окружала новая толпа болельщиков. Никогда бы не подумал, что в одном небольшом поселке может быть столько досужих бездельников и что все они к тому же спецы по центровке и установке стационарных двигателей. Мне хотелось повесить лозунг, полный отчаяния: «Не покупайте стационарных моторов».

Чаунская губа похожа на зазубрину, выщербленную в широком клине Чукотского полуострова. С востока губу обрезает скалистая громада Шелагского мыса, на северо-западе низкий и плоский остров Айон отделяет ее от моря. Названия эти знакомы по книгам еще со студенческих и школьных лет.

С юга к морю незаметно примыкает широкая Чаунская низменность. Она прорезана тундровыми реками, забита озерами, кочками, мерзлотными холмами и пологими сглаженными увалами. Чаунская равнина — это заполярный рай для птиц, оленей и комаров. На самом юге губы был основан еще в тридцатых годах поселок Усть-Чаун. Теперь поселок перенесен на другое место и называется по-другому. В Усть-Чауне остались только земляные квадраты на месте избушек да несколько рыбацких домиков. Других поселков нет. Вдоль берега тянутся землянки охотников. Их молено пересчитать по пальцам, хватит одной руки. Дальше на юг по всей тундре до самого Анадырского нагорья и еще дальше на юг, уже по Анадырю, можно встретить только оленьи стада.

…Наша лодка называется ласково и просто — «Чукчанка». Одноцилиндровый, двухтактный, шестисильный, установленный на жестком фундаменте, с отцентрированным валом и вынесенным по расчету винтом двигатель стучит вполне сносно. Мы уже миновали обрывы Певекского полуострова, миновали подальше от берега отмели косы Млелина, прошли близко скалистый мыс Турырыв и пили чай в устье Ичувеема.

Ичувеем — большая река. До самого устья вода несет легкую желтизну — где-то за сто с лишним километров отсюда грохочут сейчас промприборы, идет чукотское золото.

…Старик с увлечением играет в бывалого морского волка. Из-за ворота полушубка выглядывает тельняшка. Старик ведет лодку, обозревает в бинокль окрестности, держит наготове винтовку на случай появления нерпы, и успевает еще, при помощи мокрого пальца, искать направление ветра и угадывать грядущую погоду.

Меня беспокоит только ветер. Нам надо пройти еще километров пятьдесят. Мы уже вошли в низменный участок побережья и по старому опыту знаем, чем это грозит. Широкая полоса отмелей заставляет держаться подальше от берега. В случае шторма здесь невозможно ни вытащить лодку на берег, ни найти хоть крохотный, закрытый от волн залив.

Но море тихо и безобидно. От нечего делать я копаюсь в бесчисленных мешках со снаряжением, шью парус (мачту мы прихватили с собой) и заполняю дневник экспедиции. Желтое чукотское солнце благодушно поглядывает на нашу «Чукчанку», на западе белыми миражами светлеют льды.

…Гоняем чаи. Чукчи-зверобои на своих вельботах оборудуют обычно закрытое от ветра место для примуса. У нас примуса нет. Но мы находим выход из затруднения. Поперек лодки кладется весло, на весло вешается ведро, наполовину наполненное морской водой. В ведре плавает консервная банка с бензином. Сверху на все это трехэтажное сооружение приспосабливается чайник.

Прежде чем войти в устье Чауна, нам надо побывать у старого приятеля — Василия Тумлука.

Тумлук — охотник. Два года назад я проходил под его руководством курс вождения собачьей упряжки и весенней тундровой охоты на гусей. Прошлое лето по просьбе Магаданского краеведческого музея мы вместе искали розовых чаек. Нам есть что вспомнить, и, кроме того, у Васи нас ждут кухлянки и меховые штаны. Это вместо тяжелых полушубков, спальных мешков, вместо плащей и телогреек.

Мне всегда нравилась тумлуковская манера встречать гостей. Строгости выдерживающегося при этом ритуала мог бы позавидовать английский королевский двор. Я знаю, что уже за несколько километров до избушки мы увидим Васю. Вася с независимым видом прогуливается по берегу и пинает полегоньку всякую плавниковую мелочь. На Васе торжественно краснеет новая кухлянка, специальная «выходная» двустволка за плечом. Стук мотора он, конечно, слышит за час до нашего появления, но вблизи Вася нас не слышит и не видит лодки. Он смотрит на горизонт, в сторону Айона, себе под ноги, куда угодно, только не на лодку. Так уж положено по ритуалу.