Анатолий Соболев - Какая-то станция

— У Дарьи знаешь какой пацан, — громко шепнул Леха Инее. — Хо-хо! Бандит. Два года, а бандит.

— Ну, уж скажешь, — перебила его Дарья, но в голосе ее не было упрека.

— А чего, парень что надо! Меня за палец тяпнул, — с восторгом продолжал Леха. — Я таких люблю.

Дарья улыбалась горделиво и смущенно.

— Глянь, глянь, Даша, — снова повернулась Фрося. — Парочка. Ей-бо, парочка! Сели как под венец.

В президиуме, за столом, покрытым красной тканью, у всех на виду, будто напоказ, сидели рядом Клава и Суптеля. На них было любо-дорого посмотреть. Старшина плотный, с крупной головой и сильным разворотом плеч. Смуглое, с природным загаром, широкобровое решительное лицо и черные, еще не совсем отросшие после госпиталя волосы. Он был потомком запорожских казаков, и во всей фигуре, в южной красоте лица проступала отвага и сила его предков. Под стать ему была и Клава. Тоже темноволосая (чуть посветлее старшины), тоже чернобровая (будто по линейке проведены), с высокой стройной шеей, тяжелые волосы заплетены в толстую девичью косу. Она была из тех русских женщин, красота которых с годами не блекнет, а, наоборот, крепнет, набирает силу — они и в сорок и в пятьдесят выглядят тридцатилетними, выделяясь красотой, стать и сильным, ровным характером.

Закончив доклад о победах на фронте и в тылу, директор прочитал поздравительную телеграмму из города и свой приказ о премировании лучших работниц завода головными платками, отрезами ситца и фланели. Дарье вручили валенки, Фросе шаль. Многие получили флаконы тройного одеколона и пудру. Женщины радовались подаркам, как девчонки, на время забыв, что идет война, что дома ждут голодные ребятишки и что, может быть, сейчас где-то там на фронте умирает муж или брат. В клубе к запаху свежевымытых и непросохших половиц примешался радостный довоенный запах счастливых вечеров.

Директор объявил, что будет выступать художественная самодеятельность. Фрося вскочила со скамейки и, одергивая платье, сказала Дарье:

— Ушивала в боках. Надела, а оно свободно. Похудела.

— Не прибедняйся, — ухмыльнулся Леха. — Есть за что взяться.

Фрося шутейно стукнула его по плечу и захохотала, стрельнув глазами на Васю.

Президиум освободил сцену и занял место на скамейках в зале. Суптеля сел рядом с Клавой, и это сразу было отмечено женщинами, и они зашептались со значением. Леха умчался за кулисы. Он был активным участником самодеятельности, больше всех суетился, организовывал что-то, о чем-то беспокоился.

Первой играла Дарья соло на трехрядке. Играла хорошо. Ей долго аплодировали, а она смущенно стояла, не зная, что делать — кланяться или нет. Потом под аккомпанемент Дарьи Фрося исполнила «Синенький скромный платочек» и «Темную ночь». Ей тоже горячо хлопали и кричали «бис!». И она запела веселую песенку «Вася-Василек». Пела, а сама смотрела на Васю, и все оглядывались на него и улыбались, а он готов был от смущения провалиться сквозь землю и очень обрадовался, когда Фросю сменил Леха. Под звуки трехрядки Леха плавно и важно выплыл на сцену — ни дать ни взять коломенская верста — и, пройдясь перед зрителями и бросая неотразимые улыбки в зал, вдруг рванул чечеточку. Он выкручивал такие фортели, откалывал такие коленца, что зал только восторженно ахал.

Его заставили повторить.

— Вот, черт, выкаблучивает! — восхищался директор. — Это по-нашему, по-гвардейски.

Леха разошелся, будто выплясывал себе невесту.

Потом завели граммофон, и зазвучало сентиментальное танго. Леха с Фросей исполнили показательный танец. Оки плавно скользили по сцене. Леха то отодвигал на всю длину своих рук партнершу и томно смотрел ей в глаза, да так смотрел, что в зале замирали и ждали, что вот-вот Леха скажет любовные слова, то вдруг прижимал Фросю к себе в страстном порыве и делал стремительный поворот, и глаза его горели. Женщины в зале млели от чувств и втайне завидовали Фросе, которая с видом бывалой актрисы подыгрывала Лехе.

Потом девушки, одетые в матросскую форму, под руководством Лехи станцевали «Яблочко», чем привели всех в неописуемый восторг.

Когда выступление самодеятельности закончилось, Клава пригласила дорогих гостей в другую комнату к столу. Там директор со стаканом в руке опять произнес речь:

— Дорогие товарищи женщины! Наша славная Красная Армия наносит гвардейские удары по врагу на фронте. А вы здесь, в героическом трудовом тылу, помогаете ей ковать победу над проклятым Гитлером. А врага бьют, сами знаете, и пулей и штыком. А еще и прикладом. А вы-то как раз и делаете заготовки для этих прикладов. А какая винтовка без приклада? Никакая, отвечаю. Значит, без вас бойцам на фронте не обойтись. Это, товарищи женщины, государственный вопрос…