Жанакаит Залиханов - Горящие сердца

Им уютно вдвоем. Маленькими глотками прихлебывает бабушка кофе. Покупного печенья, с которым пьет кофе внучка, она есть не станет.

— Да ешь ты, бабушка, печенье, слово даю, что его не на сале пекут, а на сливочном масле!

— Откуда ты знаешь? А если у них сливочное масло кончится? Не останавливать же из-за этого машину.

Ариубат смеется. Этот разговор повторяется у них каждое утро... Через несколько минут девушка уходит.

«Как приеду в библиотеку, сразу сяду писать Асхату», — думает Ариубат по дороге на работу. Нужно отправить письмо с автобусом, который идет в Нальчик. Назиру отдавать не стоит — он может всем рассказать.

Ариубат поспешно отпирает дверь. Со стены на нее смотрит портрет Ильича. Ласковый взгляд чуть прищуренных глаз. «Доброе утро», — мысленно здоровается девушка, и ей кажется, будто Ленин на портрете отвечает ей теми же словами.

Ариубат уходит во внутреннюю комнату, оставив дверь приоткрытой, чтобы услышать, если кто зайдет в библиотеку. Она усаживается за стол и решительно кладет перед собой лист бумаги.

«Дорогой Асхат» — старательно выводит она первые слова.

«Во-первых, прошу тебя принять мой привет. Сердечное тебе спасибо за письмо. Я рада была узнать, что ты здоров, хорошо занимаешься и что у тебя хорошие товарищи. Отца твоего и сестру вижу часто. Оба здоровы, а Ханифа все такая же озорная и веселая... Сюда к нам приехали геологи, искать руду. Твой отец прямо-таки влюбился в них.

Недавно мы устроили в клубе вечер на тему: «По пути великого Ленина от победы к победе». Собралось много народу — и наши все, и гости из Нальчика, и из района — писатели, ученые, артисты, животноводы...»

Пришел, опираясь на свою палку, старый Ачахмат. Пришел, хотя пригласить его не догадались. Уселся в первом ряду, среди гостей. Одет он был очень нарядно: в черной старинной черкеске с белыми газырями, в легкой белой войлочной шляпе. Бородка аккуратно подстрижена. Все удивились приходу старика — до этого он никогда не показывался в клубе. И вообще в последнее время редко выходил из дому.

Вечер тогда у них, и в самом деле, удался на славу.

Азамат открыл его короткой вступительной речью. Потом, как водится, начали судить да рядить, кому выступать первому. Ачахмат встает и приближается к трибуне. Первым отреагировал на это Батыр Османович — поднялся и захлопал в ладоши. «Ачахмат, — сказал он, — самый старый человек во всем нашем районе. Спасибо тебе, аксакал, что ты пришел к нам. По всем законам тебе первому должно принадлежать слово на этом собрании!»

И Ачахмат начал свою речь.

Сидящие в зале слушали старика, затаив дыхание. Какой прекрасной памятью обладает этот патриарх, каким красноречием!

Ачахмат рассказывал о прошлом. Как живые, вставали перед слушателями тяжкие и горестные картины. Казалось, они сами попали в те далекие уже времена, когда людей продавали, как скот. «Дети мои, — говорил Ачахмат, — мои младшие сестры и братья! Седобородый старик, я пришел сюда не для того, чтобы поделиться с вами чем-то неслыханным и удивительным, и не для того, поверьте мне, чтобы поучать и наставлять вас. У каждого из вас гораздо больше знаний, чем у меня, неученого человека. Но я многое видел и многое пережил на своем веку, и мне хочется рассказать вам об этом... Сегодня я завидую вам, дети мои, завидую вашей радостной и светлой жизни. Не думайте, однако, что она всегда была такой светлой, наша жизнь. Конечно, вы читали о прошлом в книгах, слышали рассказы ваших учителей. Но одно дело услышать, а другое — самому увидеть и испытать. Увиденное дороже услышанного, так говорили наши предки...

В этом селении я прожил почти всю мою жизнь. Мне было семь лет, когда мой отец, посадив меня в корзину и навьючив ее на нашего единственного осла, пришел сюда. Свою мать я не помню, она умерла, когда мне не было и трех лет.

Отец рассказывал мне, что прежде, чем поселиться здесь, он испытал все ужасы рабства — дважды его продавали и перепродавали, как скотину, разным хозяевам... Люди тогда уже давно разделялись на баев и слуг. В этом горном селении жили такие же бедняки, как мой отец, всего дворов десять. Так же, как и мой отец, бедняки эти бежали в горы, чтобы отвоевать у камней для себя клочок земли, на котором можно было бы кое-как прокормиться... Ни у кого не было никакой животины, люди завидовали тому, что у нас есть хотя бы осел. Когда нет собаки, и лису возьмешь двор сторожить, есть такая поговорка. Для бедняка и осел — великая помощь в хозяйстве... А кругом скудость, такая бедность — представить себе этого вы не можете: нужно что-то есть — есть нечего; нужно где-то жить — жилья нет; нужно чем-то прикрыть наготу — нет одежды... Душа да тело — вот и все твое богатство. Вокруг селения, на горах, — сосновый лес. В горах — множество диких коз. Но что толку, если на все селение нет ни одного ружья. Те, кто пришли сюда раньше, жили в кошах. Соседи помогли нам — скоро и у нас появился кош...