Отиа Иоселиани - Девушка в белом

Высох Леван, пожелтел, исхудал. Запустел его виноградник. В заброшенном огороде разбушевались сорняки. А Леван все не давал покоя слегшей от горя жене, говорил о свадьбе: как же ты гостей будешь встречать, старая? И никто не мог убедить его, что нет, уже у него сыновей и некого женить.

Все решили, что Леван сошел с ума. Пытались помочь ему. Навещали, спрашивали совета, прикидывались должниками. Бригадир никому не передал его быков. Думали, — очнется Леван, придет в себя... Напрасно.

Но когда умерла и жена, говорить с Леваном стало невозможно.

...Шли дни, недели. Вечерами Леван выбирался из дому, испуганно оглядываясь, шел в кухню, наскоро проглатывал несколько кусков, кормил пса остывшей кукурузной лепешкой и, не глядя по сторонам, возвращался. Входил в комнату, улыбался трем фотографиям, валился на свою циновку и засыпал.

Однажды ночью Левану снились обычные сны: хозяйничал, попрекал жену... К дому подъехала арба.

Быки сопели и били копытами землю. Леван выглянул. Амирана на арбе не было.

— Куда он девался? — удивился Леван. — Где это слыхано — быков без присмотра оставлять?

— Где же ему быть, родненькому... — начала Кесария.

— Ладно… сама, небось, знаешь, нельзя так...

— Где же ему... — опять начала жена. Но Леван уже догадался: Амиран был там, возле дома Исидора, и о чем-то шептался с его дочкой. Наверное, это ее ярко-красное платье выделялось в темноте...

...Протяжно замычали быки.

Леван встал, прислушался, открыл дверь.

Ночь была ясная, лунная.

Дул восточный ветер.

— Разгулялся проклятый, — вырвалось у Левана. Он всегда говорил это, когда ночью поднимался восточный ветер.

Большой грузный бык выщипывал траву, проросшую под воротами. Иногда его изогнутые рога со стуком касались покосившихся планок. Второй, покрытый темными пятнами, молча смотрел на Левана и мерно пережевывал жвачку.

Леван сбежал по лестнице. Бросился к воротам. Схваченные разросшейся травой, они не открывались. Он с трудом вырвал одну створку... впустил быков во двор. Нисла лизнул его теплым, шершавым языком. Никора жадно рвал траву, доходящую ему до колен.

Леван то и дело поглядывал на дорогу. Ждал Амирана. Луна поднималась все выше. Амирана не было видно. Леван злился.

— И о чем этот тихоня говорит с ней?..

Быки вздыхали, щипали траву, мотали головой.

Луна скатилась по небосклону. Побледнела... Растаяла. Стало прохладно. Никора наелся и с тяжелым вздохом опустился на землю. Нисла ласково терся головой о локоть хозяина.

На востоке взошла предрассветная звезда. Ветер крепчал.

— Скоро рассвет, — проговорил Леван, — как только взойдет солнце, поднимется ветер, высушит все и тогда лемех даже не зацепится за землю. Где же этот мальчишка?

Никора спокойно посапывал у его ног. Лег и Нисла. Леван тоже опустился на траву и прислушался...

На шелковице встрепенулся воробей... нерешительно чирикнул... Ему отозвались воробьи с соседнего двора. Воробей осмелел, вспорхнул на ветку повыше, потом на другую и защебетал.

Леван встал, подошел к калитке, выглянул. Дорога уходила вдаль. Амирана не было видно.

— Куда же он запропастился! — не выдержал Леван. Подошел к арбе, приподнял ее.

На клешнях прогнила супонь. Леван зашел за кухню. Обычно он закидывал супонь под ее крышу... Отвал плуга покрылся ржавчиной. Ручник расшатался. Леван вытащил из простенка секач и заранее заготовленный акациевый обрубок. Изредка он поглядывал на дорогу. Вот-вот появится Амиран...

Леван заторопился. Притащил яремное бревно, отмерил середину, заточил, просверлил дырки для клешней.

Амиран все не шел.

А ветер дул сильнее... Наверняка все высушит... Только сегодня... Завтра плуг уже не взрыхлит землю.

— Но... — Леван коснулся рукою лба, — может, он ждет меня в поле.

Бывало с Амираном такое. Быков он оставлял отцу, а сам вскидывал на плечо тяпку и шел пропалывать междурядья.

Леван проверил тяпки.

Нет, все они были на месте.

А лопаты?..

Лопат не было. Во дворе не было ни одной лопаты. Куда они могли деваться?

— Ушел, — уже по-деловому проговорил старик. Тонким айвовым прутиком поднял быков, впряг, взвалил на арбу плуг и отправился в поле.

Когда он выехал на равнину, деревня только просыпалась. Быки потянулись к канаве напиться. Леван пересел на самый задник арбы, чтобы ярмо не давило быкам на шею. Потом слез, осторожно перевел быков через мостик, провел вдоль опушки, благополучно прошел по краю оврага и остановил арбу под ивой.