Николай Павлов - Алёша Карпов

Доктор узнал Карпову и спросил:

— Кто у вас болен?

Марья схватила его за руку.

— Алексей. Алеша наш… Помните его, доктор?

Но Феклистов уже заторопился к телеге. Больной был в тяжелом состоянии, и Андрей Иванович распорядился, чтобы его скорей несли в больницу. К удивлению служащих, он накричал на фельдшера, напомнившего ему, что в больнице нет ни одного свободного места.

— Как это нет? Больница здесь или игорный дом? Положить пока в моем кабинете. Я здоров, слава богу, и могу обойтись без кабинета.

— Оно, конечно, — согласился фельдшер. — Дезинфекцию только потом сделать придется. Вон как высыпало…

Алеша метался, бредил, не узнавал окружающих, не понимал, где он, и то рвался домой, то на фронт, к товарищам. Приходилось применять силу, чтоб удержать его на кровати.

Наконец кризис прошел, и Алеша стал постепенно поправляться.

Как-то под вечер в палату зашел Феклистов и, наклонившись к самому уху Алеши, сообщил:

— Власть-то Советскую свергли…

— Где свергли, здесь, на заводе? — цепляясь за это, как за спасительную надежду, спросил Алеша.

— Нет. В Самаре, в Челябинске, в Сибири и в других местах.

— Это ненадолго, — сказал Алеша. — Возьмем опять!

Доктор подолгу сидел возле его кровати, с удивлением слушая рассказы Алеши о том, что пережил он за последние пять лет.

— Да ты богатырь настоящий, — взволнованно говорил Андрей Иванович. — Вот она, жизнь-то. А мы что? Сидели, помалкивали. Ничего не видели, ничего не слышали… — И он сам приносил для больного бульон, сам подавал ему лекарство.

Однажды к больнице на паре взмыленных жеребцов подкатил Абросим. Справившись, лежит ли здесь Алексей Карпов, Абросим подошел к Феклистову.

— Доброго здоровья, Андрей Иванович, — приветствовал он доктора как старого знакомого. — Мне хотелось бы узнать о состоянии здоровья Карпова Алексея. Мать просила заехать. Тревожится…

— Ему сейчас лучше. Ходит. Но пока еще очень слаб.

— Так, так, — сочувственно проговорил Абросим. — Давно мучается парень. Но теперь, надо полагать, скоро поправится?

— Да, если все будет благополучно, недели через две мы его выпишем.

— А раньше? — с какой-то непонятной тревогой спросил Абросим. — Раньше не выпишите?

— Ни в коем случае.

Удовлетворенный ответом, Абросим прямо из больницы поехал к Рихтеру.

— Ну, ну? — брезгливо протягивая руку, спросил Рихтер. — Видели ли есаула?

— Видел, видел, — расплываясь в улыбке, ответил Абросим. — Разговаривал с ним лично. Просил передать вам привет. Спрашивал о здоровье.

— Так, так. Когда же обещался к нам пожаловать?

— Вначале было отказался. Мне, говорит, некогда мелочью заниматься. А потом спросил, сколько человек мы сможем подготовить. Я обещал сто человек. Он согласился. Сказал, что прибудет к вам на два дня.

Рихтер вопросительно посмотрел на Абросима:

— Сто человек? Но где же их взять? У нас на заводе столько коммунистов сейчас не найдется.

— Разве только одних коммунистов надо? А кто им сочувствовал, их куда? А красногвардейцы? — сказал Абросим.

— Убежали они или попрятались, — вздохнув, с сожалением сообщил Рихтер, но после некоторого раздумья весело стукнул ладонью по столу. — Есть выход! Нужно написать объявление. Обещать, что им все будет прощено. Есаул явится только через десять дней. До тех пор мы их всех выманим.

— Хитро придумано, хитро! — засмеялся Абросим. — Выйдет.

Некоторые бойцы, не успевшие отступить с Красной гвардией, и рабочие, стоявшие на стороне Советской власти, поверили обращению Рихтера, перестали прятаться и один за другим явились на работу.

Феклистов сообщил Алеше все новости; рассказал ему, как обошлась администрация с бывшими красногвардейцами и сочувствующими.

— Да, между прочим, — вспомнил он, — я не говорил тебе, что заезжал Абросим и очень беспокоился о твоем здоровье, говорит, твоя мать его прислала.

— О матери это он врет, — угрюмо сказал Алеша.

— Что же ему нужно?

— Не знаю. Наверняка, какую-нибудь подлость затевает. А вот скажите, Андрей Иванович, вы воззванию этому верите?

— Даже не знаю, что сказать. Рихтеру верить трудно…

— Я считаю, что мне больше оставаться здесь нельзя.

— Что же ты думаешь делать? — с тревогой спросил Феклистов. — Слаб ты еще очень.

— Что же я должен делать? Конечно, пробираться туда, где положено сейчас быть каждому честному человеку, — ответил Алексей.

— Да… Но перейти у тебя не хватит сил. Я тебя и не выпишу раньше, чем через неделю.