Пётр Лебеденко - Льды уходят в океан

— Не хочет вылезать, однако, — сказал ненец.

А Марк ни на йоту не сомневался, что Беседин ничего не слышал. Потому что он был сейчас полностью поглощен своими расчетами, тщательно примериваясь, как лучше прикоснуться электродом к какой-то точке. Вот опять вспышка, потом недлинная пауза, и за ней опять три короткие, как выстрелы, вспышки. И снова пауза.

— Беседин! — еще громче крикнул Кердыш. — Эй, Беседин!

Теперь сварщик услыхал. Обернулся, приподнял маску, глухо ответил:

— Какого черта нужно? Не видите, человек работает?!

— Большое дело есть, Илья Семенович, — сказал Степан. — Шибко большое, рад будешь.

Беседин с минуту помедлил, решая, наверно, стоит ли отрываться от дела, потом легко спрыгнул со своего насеста и так же легко взбежал на палубу по трюмному трапу.

Марк и сам не знал почему, но, когда слышал, как Кердыш и ненец говорили о Беседине, сварщик представлялся ему худеньким, маленьким человечком с узкими щелочками бегающих из стороны в сторону глаз, выискивающих, чем бы поживиться. Именно такими казались ему люди, которых называли презрительным словом «рвач», «хапуга». Но сейчас, когда Марк увидал Беседина в работе, ему вдруг захотелось, чтобы сварщик оказался не таким, каким его считал Степан.

Выбравшись из трюма, Беседин едва заметно кивнул Кердышу и Ваненге, а на Марка посмотрел долгим, испытующим взглядом. Большие, по-девичьи влажные и почти синие глаза глядели на Марка хотя и испытующе, но доброжелательно. На высокий лоб падала мягкая прядка волос, и от этото лицо тоже казалось каким-то мягким, без единой суровой черточки. Беседин был высок ростом, и даже под неуклюжим ватником угадывалась стройная фигура. «Завидно скроен!» — подумал Марк о сварщике.

Ненец первым протянул руку, сказал негромко и без тепла:

— Здравствуй, Илья Семеныч.

Беседин руки не подал, вытащил папиросу, закурил от изящной зажигалки, сел на кнехт. И только когда выпустил через нос тугую струю дыма, взглянул на Степана. Взглянул холодно и, как показалось Марку, с презрением.

— Зачем ты пришел сюда, Ваненга? — Бровь Беседина слегка изогнулась, тонко вырезанные ноздри вздрогнули. — Пришел опять разводить критику?

— Зачем долго зло помнишь? — улыбнулся Степан. — Я уже то забыл. И критиковал тогда по-хорошему. Чтобы понял ты. А сейчас забыл.

— Забыл? — Беседин снова выпустил струю дыма, быстро повернул голову к Марку: — Тебя как зовут?

— Марк Талалин.

— Хорошо. Этот вот тип, Марк, — он кивнул на Степана, — месяц назад хотел ославить меня перед всеми портовиками. Правда, руки у него коротковаты, Беседина ославить не так-то просто. Беседина знают. Портрет Беседина висит на городской доске Почета. И под портретом написано: «Лучший сварщик Илья Семенович Беседин». Лучший! А ты что кричал на собрании, Ваненга? «Беседин ищет, где легче! Беседину лишь бы заработать побольше! Беседин пережиток!» Кричал?

— Не кричал, — спокойно ответил Степан. — Тихо говорил, однако. Разве неправду говорил?

Сварщик далеко швырнул докуренную папиросу, встал.

— Ты зачем сюда пришел? — снова спросил он. — Чего тебе надо здесь, тундряк?

Саня Кердыш сказал:

— Не шуми, Илья. Степа пришел не для себя. Ты скажи, сварщики тебе нужны? Вот человек приехал, сварщик, работать хочет. Возьмешь в бригаду? Если возьмешь — пиши записку в кадры. Не возьмешь — будь здоров. Найдем другое место. К тебе пришли потому, что наш участок рядом. Работать сподручнее. Ну?..

— Сварщик? — Беседин опять посмотрел на Марка, по-хорошему улыбнулся: — Где работал?

— Далеко. — Марк тоже не смог не улыбнуться. — На юге. В порту.

— Разряд имеешь? — спросил Беседин.

Марк вытащил из кармана паспорт, где у него лежали разные справки, нашел нужную, протянул Беседину:

— Вот.

Беседин быстро прочитал, не скрывая радости, воскликнул:

— Класс! То, что надо. Без трепу скажу: сварщики во как нужны!

Он ребром ладони провел по горлу и уже без прежней неприязни взглянул на Степана:

— А ты, Ваненга, все ж думай, когда на человека помои льешь. Тут тебе не тундра, понял? У вас там как? Поплевали друг другу в морды, сели на олешек, разъехались по чумам — и все. Чум от чума за тыщу верст, ищи обидчика! — А здесь по-другому. Утром назвал человека дерьмом — вечером ответить за это можно. Понял?

— В тундре не плюют в морды, однако, — сказал Степан. — В тундре уважают человека.

— Уважают? Так ты и тут уважай.

— Хороших людей и тут уважаем. Твоих сварщиков — Андреича, Костю Байкина — уважаем. И других многих тоже. А ты, Илья Семеныч, мастер шибко хороший, уж как шибко, таких, правду говорю, мало, а человек ты — так себе. Не обижайся, однако, Илья Семеныч, добра тебе хочу.