Лидия Вакуловская - И снятся белые снега…

— Зачем бьешь? — укорил Коравье.

— Зачем лезет? — ответил Пепеу и, почувствовав какое-то тягучее подергивание в животе, добавил: — Полезла — теперь болеть стало.

Но подергивание прошло, и Пепеу, успокоившись, спросил:

— Ты куда идешь, в магазин?

— Мне Рыпеля повидать надо, — пошамкав запавшим ртом, сказал Коравье. — Ты не видал, может, приехал Рыпель?

— Зачем тебе Рыпель? — удивился Пепеу.

— Говорить надо, — коротко объяснил Коравье.

— Хо-хо-хо! — засмеялся Пепеу, тряся головой. — Как с Рыпелем говорить будешь, как понимать его будешь? Рыпель много умных слов говорит. Я понимать его слова умею — ты совсем не умеешь.

После длительного пребывания в больнице и общения с врачами и больными, от которых Пепеу наслышался немало интересных, хотя и малопонятных вещей, он считал, что Рыпель ничуть не умнее его, а если кто и превосходит его теперь по уму, так это только доктор, который делал ему операцию. Поэтому Пепеу продолжал растолковывать:

— Когда с Рыпелем говорить будешь, меня зови. Я с ним говорить умею. Я все его ученые слова знаю. — И без всякого перехода спросил: — У тебя живот болит?

— Ноги болят, — подумав, ответил Коравье.

— Надо больница ехать, — авторитетно заявил Пепеу. — Там ноги хорошо режут. Я видал — одному человеку так резали, — он провел ребром ладони ниже колена. — Тот человек тоже умирать хотел, теперь прыгает, веселый шутка делает.

Коравье напряженно о чем-то думал, наморщив лоб, и молчал. А у Пепеу мысли прыгали в голове беспорядочно, и вопрос, который он собирался задать Коравье раньше, лишь теперь упал на язык. Пепеу спросил Коравье:

— Что Рыпелю говорить хочешь? Деньга-бумажка просить?

— Зачем мне бумажка? — ответил Коравье. — У меня другой разговор, важный.

— Какой важный? — Пепеу разобрало любопытство. — Зачем говорить не хочешь, тайну делаешь?

Коравье боком повернулся к Пепеу, зашевелил губами, собираясь что-то сказать, и, вероятно, сказал бы, если бы во дворе клуба кто-то не забил в чугунный рельс. Над селом полетели частые призывные удары: «Дз-з-зынь, дз-з-зынь!»

И сразу, откуда ни возьмись, появились собаки — туча собак. Туча с гавканьем и визгом понеслась, взбивая пыль, по улице к океану. Потом из конторы, из пошивочной, зверофермы высыпали женщины. Впереди бежала Лидочка Ротваль, на ходу поддергивая сползавшую с большого живота юбку.

— Ким, может, ты не слышишь? — крикнула она, пробегая мимо сельсовета. — Вельботы идут!

Угревшись на солнышке, Ким и не заметил, как вздремнул. Брошюра «Овод — злейший враг оленей» выпала из его рук и валялась в ногах. Удары о рельс разбудили его, но он еще не решил, как ему быть: бежать на берег встречать зверобоев или оставаться на месте и ждать запропавшую Нутенеут.

Ким потряс головой, прогоняя сон, и поднялся. Продавщица Павлова закрывала магазин на замок. Наискосок через дорогу стоял в своем дворе Пепеу, смотрел на бегущих к океану женщин. Рядом сидел на шкуре старик Коравье. Ким удивился, увиден Коравье, и сердито спросил себя: «Как я спать мог? Может, Нутенеут пришла, а я спал, не видал?»

Он открыл двери, на всякий случай заглянул в кабинет. Нутенеут не было. Ким взял в одну руку кухлянку, под другую — книжки и пошел к океану.

Вельботы выплывали из-за горизонта — десять едва заметных черных точек в золотистом, облитом солнцем океане. Точки медленно увеличивались, росли, и прошел целый час, прежде чем они стали похожи на вельботы. Теперь они приближались быстрее. Наконец, стало слышно глуховатое гудение руль-моторов и начали различаться фигуры людей на борту.

Вельботы шли тяжело, глубоко осев широкими корпусами в воду, и все понимали, что в корме и за кормой плывет богатая добыча.

Заслоняясь от солнца ладонями, женщины вглядывались вдаль, стараясь угадать, на каком из десяти одинаковых вельботов идет их муж, брат, отец или просто сосед.

Только Ким не глядел в сторону приближающихся вельботов. Он ходил по берегу и искал Нутенеут.

— Нутенеут не видала?.. Где Нутенеут делась? Нутенеут здесь не ходила? — спрашивал он то тут, то там.

И когда вельботы ткнулись носами в береговую гальку и на берегу началась великая суматоха, Ким все продолжал искать Нутенеут, пока председатель Калянто не заметил его здоровенную, оголенную до пояса фигуру, слоняющуюся среди занятых разгрузкой людей.

— Ким, почему помогать боишься? Может, у тебя торбаса дырявые? — крикнул ему Калянто. Он сбросил с плеча на гальку тяжелую тушу нерпы и, ожидая, пока подойдет Ким, стал вытирать подолом камлейки [2] Камлейка — шьется из материи, типа маскировочного халата, надевается поверх меховой одежды. заплывшее потом лицо — грубое, бурое, с облупившейся кожей на щеках и носу.