Всеволод Кочетов - Избрание сочинения в трех томах. Том второй

Футболисты выбежали двумя цепочками — в голубых и в красных майках, выстроились кругом в центре поля, о чем–то там поговорили; потом, тоже бегом, рассыпались по всему полю, в воротах встали вратари: один, весь в черном, длинный, мрачный, застыл на месте, скрестив руки; другой — маленький, шустрый, заметался от штанги к штанге, он прыгал и суетился, даже когда мяч был возле ворот противника.

Зина не сразу разобралась — кто и куда должен был гнать мяч. Но когда разобралась, игра стала для нее интересней, она то и дело хватала Алексея за локоть, за плечо: «Это же неправильно, Алексей Ильич! Тот, справа, ударил рукой, а судья не видит!», «Алексей Ильич, за что нашим штрафной? Играли как полагается. Не понимаю». Вокруг кричали: «Судья подсуживает динамовцам!»; «Тама!» — ревели мальчишки, когда мяч оказывался в сетке. «Коля, Коля, жми, родной! Эх, мазила!» Алексей не шумел, не кричал, только по его лицу, напряженному, непрерывно–менявшему выражение, было видно, что и он не на скамье зрителей, а на поле, среди защитников, полузащитников и нападающих. Если бы с помощью какого–нибудь аппарата можно было делать видимыми мысли болельщиков, а тела их невидимыми, то оказалось бы, что трибуны во время футбольного матча стоят пустые, зато на поле вокруг мяча происходит невероятная свалка, в которой участвует несколько тысяч мужчин, женщин, ребятишек — директоров, милиционеров, бухгалтеров, слесарей, хлебопеков, часовщиков, пяти– и десятиклассников. Были в этой свалке и Зина с Алексеем.

В перерыве Зина не пошла гулять, — боялась надеть туфли. Сказала Алексею, что хочет посидеть, устала. Алексей принес ей мороженое в бумажном стаканчике.

Но если можно было не трогаться с места во время перерыва, то когда матч окончился, хочешь не хочешь, а встать и идти надо. Зина попробовала надеть туфли, — не могла. Алексей понял, в чем дело. Он сказал:

— Снимайте чулки и шагайте босиком.

— Неудобно.

— В таких железных сапогах ходить — действительно неудобно. Босиком очень удобно. Хотите, тоже разуюсь, из солидарности?

Пока они выясняли, как же быть, трибуны опустели.

— Нет, я все–таки попробую идти, как все люди ходят. — Зина, морщась и прикусывая губы, всунула ноги в туфли.

Кое–как они спустились с трибуны. Алексей поддерживал Зину под руку. Дошли до гимнастического городка. Зина остановилась:

— Не могу, Алексей Ильич. Идите один. Я потом.

— На предательство толкаете? — Алексей улыбнулся. — Разувайтесь, ей–богу, ну что вы, Зинаида Павловна! В своем отечестве.

— Дайте передохнуть. Сейчас пойдем.

— Ладно, отдыхайте. А я пока попробую вас развлечь.

Алексей снял китель, подпрыгнул и крепко ухватился за перекладину турника. Белая майка плотно облегала его грудь, на бронзовых от загара сильных руках выступил каждый мускул. Алексей подтянулся, перекинул тело через перекладину, сделал какие–то быстрые движения, встал на руки вертикально, задержался так секунду–две, и затем все его тело махнулось вниз, снова вскинулось над перекладиной, — он крутил «солнце», описывая круг за кругом.

«Пятнадцать», — насчитала Зина, когда Алексей спрыгнул на землю. Ну что же, Виктор Ильич, пожалуй, не умеет и не умел крутить «солнце», не играет он и в футбол, — и это хорошо. Зине, с ее непоседливым, вспыльчивым характером, с ее торопливостью должен был нравиться и нравился человек уравновешенный. Зину привлекало в Викторе то, чего не хватало ей, — способность спокойно обдумывать любое жизненное положение, не выходить, как говорят, из себя, не теряться и в то же время не слишком увлекаться, способность анализировать каждую вещь и каждое явление.

— Ну как? — спросил Алексей, надевая китель.

— Очень хорошо!

Они прошли еще шагов пятьсот — до того места, где стояла небольшая, но плотная группа молчаливых, сосредоточенных людей.

— Что они там делают, Алексей Ильич?

— Штангу выжимают, — ответил Алексей небрежно. — Медвежий спорт.

Он взял Зину под руку, хотел провести ее мимо штангистов, потому что узнал того, кто находился в центре группы. Но Зина тоже увидела — там был Виктор. Она подошла ближе и долго наблюдала, как Виктор то одной рукой, то двумя руками, то медленно, то рывком поднимал с земли и выжимал над головой стальную ось с надетыми на концы чугунными дисками; ему добавляли диск, два, три, и он выжимал.

— Могуч Журбин! — сказал кто–то.

— А вы что говорили о Викторе Ильиче? — Зина с укоризной оглянулась на Алексея. — Зачем же вы?