Берды Кербабаев - Небит-Даг

Давно уже мысли о семье не волновали Амана так сильно. Годами гнал их от себя. Но, видно, пришло время навсегда решить свою судьбу. Сам того не замечая, весь вечер Аман плавал в бурном море размышлений. И, как ни торопился к берегу, как ни загребал одной рукой, расходившиеся волны то подбрасывали на гребень, то накрывали с головой. Он терял направление, мысли путались. Тогда Аман приподнимался, глотал воздух воспаленным от жара ртом, озирался по сторонам. Комната тонула во мраке, только угол с книжными полками освещался светом уличного фонаря. Там через спинку стула беспомощно свисал протез.

На улице прекратилось движение, затихла и мать в соседней комнате.

В полной тишине Аман слышал собственное жаркое дыхание… Потихоньку сон смежил его веки, и все время гудели и грохали снаряды, и сквозь вой мин доносилась команда Човдурова: «Вперед!» И сквозь клубы дыма, в зареве пожара плыл по небу протез, сжимая неживые пальцы в кулак.

Когда Аман проснулся, солнце стояло высоко. Лучи ворвались в комнату, косо улеглись на столе, осветили стену веселыми пятнами. Аман быстро поднялся с постели, умылся, побрился. Было весело, оттого что солнечные блики согревали холодные бирюзовые стены, оттого что в доме тихо и пусто. Сегодня отец должен был приехать из Сазаклы, и Мамыш с первым автобусом отбыла на Вышку. Домработница еще не вернулась, как видно, задержалась у дочери в Кум-Даге. Как ни тяжко одиночество, но еще тягостнее одиночество вдвоем. Мамыш одним словом умела разрушить душевное равновесие, выработанное Аманом с таким трудом.

Войдя в кухню, Аман увидел на плите кастрюлю с едой, приготовленной матерью, на столе хлеб, заботливо обернутый белоснежной салфеткой. Следовало бы вскипятить чай, но не хотелось возиться… «Позавтракать всегда успею, — подумал Аман, — температура спала, можно и позаниматься». Третий год он заочно учился в нефтяном институте, времени для занятий не хватало, приходилось пользоваться каждой свободной минутой, чтобы усесться за учебники.

Послышался легкий стук, Аман открыл дверь — перед ним стояла Марджана.

Всегда уравновешенная, даже бойкая, девушка стала сейчас неловкой от застенчивости. Аман чувствовал это по тому, как она, не глядя, поставила на пол плетеную кошелку, в которой загрохотала кастрюлька, зачем-то старательно сложила пальто, прежде чем повесить.

— Оказывается, вы уже на ногах? — тихо спросила она.

Теперь Аману была понятна причина ее смущения. Девушка пришла навестить товарища по работе, прикованного к постели. Но если он здоров, то, может быть, неуместно и посещение? Чтобы рассеять неловкость, Аман сказал шутливо:

— Знаете, бывают такие изнеженные люди: согреются на солнышке, подумают, что у них жар, и торопятся укрыться под семью одеялами…

Марджана засмеялась.

— Это вы про Тихомирова?

— Много нас таких. Заноет зуб — завяжем щеку, оступимся — зовем скорую помощь. Что там Тихомиров, я сам такой же. Не знаю, что у меня болело, а три дня не вставал с постели, учился уму-разуму у подушки.

Марджана недоверчиво улыбнулась. Она знала от врача, что у Амана грипп, на столике заметила температурный лист и перевернула его чистой стороной вверх.

— Не старайтесь казаться хуже, чем вы есть, Аман Атабаевич! У вас температура доходила до тридцати девяти.

— Откуда такие точные сведения? Просто удивительно!

— Ничего удивительного нет.

— Ну, все-таки, откуда вы узнали?

— По вашим глазам.

— По моим… глазам? — запинаясь, переспросил Аман.

Неловкое молчание длилось не больше секунды, но обоим показалось мучительно долгим. Аман понимал, что эти слова вырвались у Марджаны невольно, она их не обдумывала. И все-таки прозвучали насмешкой. Глаза одноглазого. Что в них прочитаешь? Он отвернулся к окну. Марджана, проклиная себя за бестактность, готова была сквозь землю провалиться… Заскрипел стул, зашелестела бумага. Аман повернулся к Марджане, она протягивала температурный листок.

— Я пошутила, — сказала она. — Вот зеркало, которое показывает вашу температуру.

Устыдившись своей впечатлительности, Аман сразу перешел на шутливый тон.

— Ба! Что это за волшебная бумага, которая выдает секреты хозяина?

— Это же главное свойство бумаги, хранить, а значит, и выдавать секреты…

— Так, стало быть, я не симулировал?

Марджана подошла к письменному столу и, показывая на незаконченный чертеж, сказала: