Вадим Кожевников - Знакомьтесь - Балуев!

Зина сказала серьезно:

— Я ведь от любви к тебе поглупела. А на самом деле я лучше.

— Ну и брось глупеть, — посоветовал Марченко, сердито блеснув коричневыми, почти бронзового цвета глазами.

— А тебе не все равно, — робко спросила Пеночкина, — какая я, дура или умная?

— Значит, не все равно! Если человек не доволен твоим внутренним содержанием, значит, он в нем заинтересован.

Пеночкина встрепенулась, зарделась. Марченко предупреждающе поднял руку.

— Только ты вот что, — сказал он испуганно, — будь со мной поспокойней, я нервных не люблю. — Произнес мечтательно: — Когда я маленький был, придумал — чтобы меня уважали, — будто могу спать с открытыми глазами. — Поморгал рыжими короткими, опаленными ресницами, сказал грустно: — И теперь мне тоже всегда хочется, чтобы за что–нибудь уважали.

— А знаешь, — сказала Пеночкина с воодушевлением, — ты, наверное, хороший, раз умеешь про хорошее у плохого человека догадаться.

— Это к кому же я такой догадливый?

— А ко мне, — сказала Пеночкина и, зябко ежась, придвинулась ближе к Марченко.

Но он решительно отстранился и сказал уже раздраженно:

— Слушай, ты! У тебя же над башкой целая вселенная висит! И Луна тоже, на которую вымпел залепили. Ну, уважай себя, держи свою марку!

Пеночкина вздрогнула от нанесенной обиды и пообещала зловеще:

— Больше никогда в жизни, никогда к тебе не прислонюсь… хоть ты мне три часа будешь говорить, что любишь!

— Я регламента нарушать не стану, — усмехнулся Марченко. — Спрошу: согласна?

— Ну, согласна, — робко сказала Пеночкина.

— А я еще не спрашиваю.

— А ты спроси!

— Ну, спрашиваю!

— А я тебе говорю: нет! — гневно сказала Пеночкина. — Хватит, я из–за тебя чуть подлой не стала. Уходи, не желаю больше тебя видеть. Не желаю из–за какой–то паршивой любви к тебе унижаться!

И, решительно поднявшись на ступеньки, захлопнула за собой дверь…

На следующий день Шпаковский сварил три шва без применения подкладных колец. Это была поистине работа виртуоза. Марченко, раздевшись, полез в жерло трубы. Выбравшись наружу, объявил восхищенно:

— Ни сосульки, ни бахромы, вроде витого шнура. — Схватил за плечи Шпаковского, притянул к себе, расцеловал в обе щеки, оттолкнул: — Ты понял, чего достиг?

Шпаковский с медленной улыбкой сказал:

— Высокого класса сварки.

— Дурак! — восторженно крикнул Марченко. — Подлец! Ты же пойми: если варить без подкладных колец, это же тысячи тонн экономии металла по трассе — раз. И еще больше экономии — два — на том, что внутренний диаметр трубы из–за подкладных колец не будет сокращаться. Это же умопомрачительная экономия! А три — что газ, задевая за выступы подкладных колец, на них всю свою грязь будет оставлять, эти же настыли тоже диаметр сокращают! — Отступил на шаг, объявил: — Борька, ты гений!

Шпаковский подумал, спросил:

— А ты можешь варить без подкладного кольца?

— Нет, — сказал Марченко.

— Тогда я низкий человек, только и всего, — спокойно произнес Шпаковский. — Ты думал, как коммунист, что это даст всей трассе, а я думал только о том, что без подкладного кольца, кроме меня, шва не сварит никто.

— Правильно, — согласился Марченко, — никто.

— Значит, я барахло, — вынес себе приговор Шпаковский и горячо заговорил: — Ведь все ребята для того, чтобы обход не делать, две тысячи тонн металла на этом сэкономить потребовали, чтобы через болото трассу гнать, себя в болоте мучить. А я что? Только чтобы фитиль вставить.

— И вставил! — сказал радостно Марченко.

— Ты обязан меня обозвать, — сурово изрек Шпаковский. — И если ты не обзовешь меня, я тебя уважать перестану.

Марченко положил руку на затылок Шпаковского, заставил его пригнуться к жерлу трубы, приказал:

— Гляди и думай!

— О чем? — спросил Шпаковский.

— Про подкладное кольцо, — велел Марченко. — Ну, думай.

— Пусти голову!

— Нет, пока не придумаешь! — И стал диктовать: — Значит, ты можешь без подкладного кольца, я не могу. Но главное не в том, что ты можешь, а главное в том, чтобы можно было обходиться без подкладных колец. Металл сберегать по кольцам и по диаметру трубы. Слушай, а если сделать совсем малый зазор?

— Пусти!

— Не пущу.

— Все равно металл протекать будет.

— А если фаску с большим углом?

— Зазор останется.

Марченко выпустил Шпаковского и горестно признался:

— Не получается. А надо, чтобы получилось, у всех получилось!

Шпаковский поднял с земли тяжелый обруч подкладного кольца и стал сосредоточенно прикладывать к жерлу трубы, то вталкивая его внутрь, то вытаскивая обратно.