Анатолий Петухов: Корень рода

— А ты веточками отмахивайся, как я.

— Но кофе-то надо сварить!

— Надо. Только я не добрый джин и без воды кофе варить не умею.

— Да, ведь воды-то нет… Вот ведь какой идиот! Ничего не сделал и уехал… Может, нам плащи достать? Что-то прохладно от земли, да и мошкара…

— Плащи в рюкзаке, а рюкзак — сам знаешь. Опять надо все развязывать, разбирать…

— Ну и черт с ними! Полежим так, — Василий Кирикович выбрал место посуше, наломал ольховых веток и лег, отмахиваясь от комаров и мошек. — Угораздило меня в такой глуши родиться…

— Зато романтики и экзотики много.

— Чем зубы точить, достал бы лучше коньяку… Из черного чемодана.

— Это — всегда пожалуйста!..

Герман долго развязывал веревку, потом выложил весь багаж на дорогу, благо место было сухое, заодно вытащил из рюкзака плащи, а из хозяйственной сумки — полиэтиленовые стаканчики, два апельсина, кусок корейки.

— Корейки, пожалуй, не надо, а то пить захочется.

— Как вашей душе угодно!

Выпили по полстакана, закусили апельсинами и улеглись, завернувшись в плащи.

— Постарайся уснуть, — посоветовал Василий Кирикович. — Сон хорошо снимает усталость.

Он опять стал думать о сыне, вспомнил те редкие вечера, когда по телевидению передавались хоккейные матчи. Оба, и отец и сын, болели дружно, шумно выражая свои восторги и негодование. В такие минуты бесследно исчезала атмосфера натянутости и странной отчужденности между ними и можно было подумать, что отец и сын — самые большие друзья на свете.

Втайне Василий Кирикович надеялся, что совместное путешествие в Ким-ярь, жизнь в деревне, лишенная привычных удобств и комфорта, наконец, рыбалка, ночевки у костра — все это сблизит их и сдружит по-настоящему, по-мужски.

Еще во время неторопливых сборов к этой поездке, когда совместно обсуждалась каждая мелочь, Василий Кирикович к радости своей заметил, что Герман проявляет к предстоящему путешествию искренний интерес. Но после Сарги он опять стал дерзок и язвителен.

«Это из-за дороги, — думал Василий Кирикович. — Слишком тяжела дорога, вот и сдают нервы… дело непривычное».

Мысленно он уже не раз пожалел о том, что перед выездом не поинтересовался состоянием дороги. Ведь можно было позвонить в ту же Саргу! Но тогда, зная заранее трудности пути, решился бы он на эту поездку? Вряд ли.

Размышляя так, Василий Кирикович неожиданно подумал: почему он за все эти годы ни разу не попытался вызвать по телефону отца или мать? В кабинете, всегда под рукой, стоял аппарат прямой междугородной связи. Стоило поднять трубку, дать заказ и… Но какой толк, если в Ким-ярь нет телефона уже двенадцать лет!.. Поднялся Герман.

— Я все-таки хочу разжечь костер. Что-то зябко.

— Да, да, хорошо бы костер-то, — обрадовался отец. — Может, помочь тебе? Хворосту пособирать?

— Да уж лежи!

Герман кинул на отца свой плащ и побрел в лес. Ноги гудели, спина ныла…

Он долго чиркал спички, прежде чем желтый язычок огня взметнулся вверх и быстро стал расползаться по сухим сучкам. Василий Кирикович сел.

— Вот видишь? С огоньком-то веселее… Еще бы кофейку!..

— А может, коньячку?

— Давай!.. По одному глоточку.

Ваня возвратился от ручья, когда в вершинах самых высоких деревьев погас последний солнечный луч. Стало сумеречно и прохладно. С низины, от болота, потянуло сырью.

Возле прогоревшего костра, завернувшись в плащи «болонья» и скрючившись, спали отец и сын. Весь багаж был беспорядочно сложен на дорогу.

«Плащи доставали, — догадался Ваня. — Хоть бы хвои нарубили, а то так и легли на голую землю…»

Он осторожно слез с лошади. В большой берестяной коробке плескалась вода. Ваня бережно поставил коробку в сторонку, под дерево, привязал лошадь, взял с волокуши топор.

Он отошел дальше, чтобы стук топора не разбудил спящих, выбрал нетолстую сухую осину, свалил ее, разрубил на чурки.

Скоро костер запылал жарким ровным пламенем.

В полевой сумке у Вани было десятка полтора грибов, которые он собрал дорогой да по окрайку пожни, у ручья. Он решил испечь их. Нагреб из костра углей, вырезал перочинным ножом несколько березовых прутышков, очистил от коры, заострил и, как шашлык на шпажку, нанизал на них плотные шляпки подберезовиков и подосиновиков. Когда грибы на углях отмякли и увлажнились, он посыпал их мелкой солью из бутылочки и снова положил в жар. А пока грибы пекутся, вырубил шестик и рогатульку для котелка, чтобы сразу, как только Тимошкины проснутся, можно было поставить воду кипятиться.