Петр Северов - Морские были

Адмирал не заставил Головнина томиться в приёмной. Подтянутый адъютант доложил о прибытии русского моряка и тотчас распахнул дверь. В просторном кабинете оказалось не менее тридцати офицеров. Они сидели у круглого стола, стояли отдельными группами, трое склонились над бумагами, которые просматривал Барти…

Головнин подошёл к столу. Адмирал поднял лысую голову, отодвинул бумаги и поспешно встал.

— Мне очень приятно, мистер Головнин, познакомиться с вами. Я знаю о вашей доблестной службе в английском флоте. Как самочувствие? Нравится ли вам Капштадт?

— Признаться, я достаточно насмотрелся на этот город, — сказал Головнин. — Я предпочёл бы югу северные широты…

Адмирал громко засмеялся.

— Должен сказать вам, капитан, что климат этих мест считается отличным. Надеюсь, вы ни в чем не испытываете нужды?

— Я хотел бы знать, каковы ваши намерения в отношении шлюпа «Диана» и его экипажа?

Барти приподнял острые плечи. Сухое старческое лицо выразило удивление.

— Намерения самые доброжелательные. Вам, вероятно, известно, что наша эскадра, блокировавшая французские острова, недавно сильно потерпела от бури. Вчера сюда прибыло для ремонта несколько кораблей. Вам следует дать распоряжение, чтобы ваши матросы приняли участие в ремонтных работах. Это, конечно будет оплачено и отразится на снабжении вашего экипажа.

— Нет, я не сделаю такого распоряжения, — сказал Головнин. — Корабль, отремонтированный на мысе Доброй Надежды, может очутиться в Балтийском море и вести операции против России. Если бы мои матросы приняли участие в этих работах, значит, они помогали бы противникам России.

— Мне думается, в вашем положении с такими подробностями не следовало бы считаться, — заметил Барти. — Один из ста шансов, что корабль, отремонтированный вашими матросами, окажется на Балтике.

— Даже если бы это был один шанс из тысячи, — сказал Головнин. — Мы ни за что не согласимся помогать противнику.

И снова старческое лицо Барти выразило удивление, которое тут же сменилось тем благостным смирением, которое обычно бывает написано на лицах иезуитов.

— Мне очень жаль, капитан, что я не могу вас порадовать каким-либо распоряжением моего правительства относительно «Дианы». Придётся вам ещё подождать. Но вы можете быть уверены в моем неизменном к вам расположении. А сейчас я вынужден извиниться, так как срочно должен осмотреть новый сигнальный пост…

В расположении адмирала Головнин убедился в тот же день, едва возвратился на «Диану». Здесь его уже ждал английский морской офицер, только что прибывший из Капштадта. Очевидно, Барти послал его вслед за Головниным, и офицер обогнал капитана в дороге. Хмурый долговязый детина с тяжёлой челюстью и подслеповатыми глазами, он пристально всмотрелся в лицо капитана и резко отчеканил заранее подготовленные фразы:

— По распоряжению адмирала сэра Барти вы должны дать письменное обязательство о том, что не предпримете попыток оставить Саймонстаун до соответствующего приказа из Англии. Если вы откажетесь выдать такое обязательство, команда и офицеры будут отправлены на берег, как военнопленные, а шлюп займёт английский караул. Кроме того, сэр Барти распорядился, чтобы все паруса на шлюпе были отвязаны и судно обязательно стояло на двух якорях.

— Возможно, сэр Барти распорядился и в отношении снабжения моего экипажа? — спросил Головнин.

Офицер усмехнулся:

— Было бы очень странно, если бы адмирал стал составлять для вас меню…

— Но будет ещё более странно и дико, если мои люди окажутся вынужденными голодать.

— Впрочем, сэр Барти сказал, что ваши люди могут работать и получать питание.

Головнин внимательно посмотрел на него.

— Мы не страшимся ваших пушек. Можете быть уверены, что нас не устрашит и голод.

Получив письменное обязательство, офицер отбыл на берег. Провожая его взглядом, Головнин сказал:

— Да, Англия не забывает своих друзей…

Плен был особенно тягостным из-за неопределённости, в которой все время находилась команда «Дианы». Какое решение примет английское правительство?

Барти на записку Головнина о том, что на судне окончился провиант, не ответил. На второе, уже резкое, настойчивое письмо он прислал ответ только через две недели, — несколько любезных фраз с пожеланием доброго здоровья. Это было издевательство.

Капитаны голландских кораблей, с которыми Василий Михайлович познакомился здесь и подружился, не скрывали своего возмущения поступками адмирала.