Михаил Шевченко - Избранное

И хорошо, что во время пребывания К. Г. Паустовского на Воронежщине был рядом с ним, сопровождал его во многих поездках Юрий Гончаров. Хорошо и то, что он, вопреки отрицательному мнению Паустовского о записных книжках, не расставался, видно, с ними, — мы теперь можем читать волнующие страницы из жизни писателя.

К. Г. Паустовский создал целую галерею литературных портретов художников, писателей, певцов, музыкантов. Как бы в ответ на эту большую работу, Юрий Гончаров создал портрет самого К. Г. Паустовского, доброжелательного и принципиального, человека большой культуры.

Портрет складывается естественно, по мере чтения всего повествования. Вместе с автором видишь писателя впервые, жадно вглядываешься в его лицо, удивляешься, что он не такой, каким ты его представлял, читая его книги; навсегда запоминаешь его руки — руки неутомимого трудолюба. Вместе с автором радуешься простоте и мечтательности его, все большей откровенности в разговорах; радуешься тому, что ты теперь лучше узнал его и он стал тебе ближе и необходимее. И как бьет по сердцу непоправимое — траурная рамка вокруг родного лица, ощущение трагедийности естественного, ритуальные цветы у гроба!..

Юрий Гончаров благоговеет перед Львом Толстым. Заветы гения русской культуры для него — мерило отношения к своему писательскому труду и поведению, к труду и поведению товарищей по перу. В нем живет чувство гордости за тех сверстников, которые изведали горечь военных лет, прошли от Сталинграда и Курской дуги до Берлина и Праги, а затем создали честные книги о самой страшной в человеческой истории войне и высоким словом правды служат миру.

Когда-то Юрий Гончаров мечтал закончить Воронежский лесной институт и заботиться о родных лесах, обретя в этом доброе служение земле. Мечтам не суждено было сбыться, помешала война. Но любовь к природе, ко всему живому он пронес и сквозь холодные ночи эвакуации, и сквозь жестокие бои на подступах к Днепру, где был тяжело ранен, и сквозь голодные послевоенные годы.

Суровое время отразилось на характере писателя. Он непросто сходится с людьми. Он не толкается по редакциям столичных журналов и потому до сих пор чаще всего печатается в воронежском «Подъеме» и Центрально-Черноземном книжном издательстве. Впрочем, это не помешало Юрию Гончарову приобрести большую известность, произведения его переведены на европейские языки, в 1986 году ему присуждена Государственная премия РСФСР им. А. М. Горького.

Юрий Гончаров — необыкновенный упрямец. С ним нелегко спорить. Он неутомимо отстаивает свое мнение. Книги его написаны от сердца, с полным напряжением духовных и творческих сил.

И еще одно. Может быть, самое главное. Л. Н. Толстой писал:

«…Люди, мало чуткие к искусству, думают часто, что художественное произведение составляет одно целое, потому что в нем действуют одни и те же лица, потому что все построено на одной завязке или описывается жизнь одного человека (Ах, как много у нас «мастеров», делающих «эпопеи», да еще такие толстотомные, исключительно по такой методе! — М. Ш. ). Это не справедливо. Это только так кажется поверхностному наблюдателю: цемент, который связывает всякое художественное произведение в одно целое и оттого производит иллюзию отражения жизни, есть не единство лиц и положений, а единство самобытного нравственного отношения к предмету».

Произведения Юрия Гончарова, каждое в отдельности и вместе, едины именно по его «самобытному нравственному отношению к предмету», то есть к земному бытию, и представляют собой правдивую картину жизни родного народа с предвоенного времени до наших дней, жизни «прекрасной и яростной». Постигаешь эту картину, и в душе рождаются чувства искренней благодарности ее автору — художнику большого гражданского мужества и таланта.

1975—1986

Ружье системы Александра Петровича Ивашенцева.

Народный комиссариат путей сообщения.

Роддом имени Грауэрмана на Арбате, в Москве.

Шпиль — название поля. (Прим. автора.)

Форма рассказа продиктована анкетой кафедры методики преподавания литературы Ленинградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена.