Вениамин Каверин - Ночной сторож, или Семь занимательных историй, рассказанных в городе Немухине в тысяча девятьсот неизвестном году

Вот уже несколько дней, как Лихоборские сороки готовились к событию, о котором, чуть дыша от волнения, трещали с утра до вечера не только лихоборские сороки: впервые за все время существования птиц на земле открывалась сорочья школа. Причем, занятия решено было начать с поговорки: "Не все то золото, что блестит". На ее изучение отводилось почти полгода. Естественно, что во всех гнездах чистились перышки, шились наряды – ведь теперь, когда сороки перестали воровать, украсить себя было довольно трудно.

– Нет, нет, вы ошибаетесь. Спину и плечи теперь носят бледно-голубые, а головку – золотисто-черную.

– Милая моя, это вы ошибаетесь. Спинку – розовую, плечи – белые с голубыми чешуйками, а ножки – красненькие.

– Ну уж, только не красненькие! На открытие школы нужно прийти в чем-нибудь строгом.

Да, это был большой день для всех Лихоборских сорок. Но в особенности для Тани, потому что не кто иной, как именно она, была назначена директором школы.

Серьезная, застенчивая, держась скромно, но с достоинством, она прилетела на поляну, и ребята, трещавшие наперебой, почтительно замолчали.

– Итак, дети… – начала Таня.

Но больше она ничего не успела сказать, потому что в эту минуту в далеком Немухине Великий Завистник лопнул от зависти и все его чудеса потеряли силу. Перед детьми (и родителями, облепившими вокруг все кусты) появилась девочка, Таня Заботкина, одетая и причесанная точно так же, как в ту ночь, когда она отправилась в аптеку "Голубые Шары".

Через час она уже садилась в поезд, а сороки провожали ее. Их было так много, что один местный Любитель Природы даже написал об этом в газету. Его особенно поразило, что, улетая, они покачивали крыльями, как самолеты, – он не знал, что они прощались с Таней.

– Шакерак! – высунувшись в окно, крикнула им Таня.

Это значило: "Будьте счастливы!"

– Шакерак маргольф! – отвечали сороки.

Это значило: "До свидания, мы тебя не забудем!"

Прошел месяц, за ним другой. Наступила осень. А осенью, как известно, ребята начинают понемногу забывать о том, что случилось летом. Забыла и Таня. Петька, которого она пригласила на день своего рождения, тоже забыл, тем более, что для него важнее всего были книги, стоявшие в нарядных переплетах у бывшего Великого Завистника, а он с тех пор прочел много других, поинтересней.

Он опять потолстел, но был уже не трусишка, как прежде, а толстый храбрый мальчик, успевший – это было видно по его толстому носу – испытать в жизни немало.

Конечно, Таня пригласила не только его, но и Ниночку, и Лекаря-Аптекаря, и косолапенькую Лору, которая научилась теперь ходить легко, как снегурочка, или, во всяком случае, не так тяжело, как медведь.

Дети говорили о своих делах, а взрослые – о своих. И все было так, как будто на свете нет и никогда не бывало сказок.

И вдруг Солнечные Зайчики побежали по комнате – веселые, разноцветные, с коротенькими розовыми хвостами.

Одни спрятались среди стаканов на столе, другие, кувыркаясь и прыгая, побежали вдоль стен. А один, самый маленький, уселся на носу ЛекаряАптекаря, отогнув разноцветные ушки.

Это Петька откупорил бутылку с Солнечными Зайчиками – разумеется, просто из озорства, потому что у всех и так было превосходное настроение.

Но, может быть, Солнечные Зайчики выскочили не из бутылки? Может быть, по улице пронесли зеркало? Или в доме напротив распахнули все окна?

Так или иначе, все кончается хорошо. А ведь это самое главное – не правда ли? – особенно если все начинается плохо.

– Конечно, все, что касается сорок, не может пригодиться для моего путеводителя, – сказал дядя Костя. – Но то, что случилось с Аптекарем и его Аптекой, – помилуйте, да это же бесценный материал, который может украсить раздел «Знаменитые здания»! Ручаюсь, что ни одна аптека в СССР не может похвастаться такой историей. Порошки, пилюли, банки и склянки, скучая по своему хозяину, летят за ним в другой город без ведома и разрешения Начальника Аптекоуправления! Какова привязанность! Однако есть неясность. Николай Андреевич был известным художником и жил в Москве. Почему он переехал в Немухин? Очевидно, Нил Сократыч об этом не знал.

– А вы знаете?

– Да. Во-первых, потому, что Мария Павловна – коренная немухинка, и, когда ей предложили должность Директора Института Красоты, отказаться она была просто не в силах. А во-вторых, потому, что Николаю Андреевичу после болезни доктора запретили жить в больших городах. Живопись он не бросил, но Главному Архитектору города Немухина и без живописи хватает дела. Так или иначе, кое-что мне пригодится. Я, кстати, успел уже написать первую фразу: «Время основания Немухина история точно еще не установила; по-видимому, оно затерялось в седой глубине веков». Ну как?