Вениамин Каверин - Ночной сторож, или Семь занимательных историй, рассказанных в городе Немухине в тысяча девятьсот неизвестном году

Ночь была на исходе, когда Юра закончил свой рассказ. Впрочем, мы уже знаем, как он пролетел над Немухинской каланчой, вывалился из шубы и побежал по Нескорой. Сестры Фетяска крепко спали, когда он спрятался на чердаке, а через два или три дня дом перешел к Заботкиным, и начались те странные явления, о которых мы уже рассказали. Стоит только упомянуть, что, расставаясь с Юрой (чтобы вскоре снова встретиться), практичный Петька спросил:

– А куда делась шуба?

И получил короткий ответ:

– Не знаю.

Но Таню интересовал совсем другой, гораздо более сложный вопрос.

– Извини, Юра, – сказала она. – Но мне хотелось бы узнать: неужели ты, как настоящий сильвант, стал понимать язык деревьев? И никому не желаешь зла? И земля кажется тебе ласковой звездой?

Наступило молчание, такое долгое, что часы на вывеске часовой мастерской, только что пробившие шесть ударов, хрипло заурчали, как всегда, когда они подбирались к половине седьмого.

– Да, – наконец сказал Юра. – Но есть одна причина, которая заставляет меня глубоко сожалеть об этом превращении. У меня к тебе просьба, Таня. Подари мне свой рисунок. На обороте я напишу несколько слов. Ты не станешь их читать, не правда ли? Запечатай рисунок в конверт и пошли по адресу: Хлебников, улица Неизвестного поэта, 23. Ирине Синицыной. А когда получишь ответ, принеси его мне, хорошо?

– Ты можешь не беспокоиться. Я непременно сделаю это, – ответила Таня. Остается заметить, что в разговоре Юра упомянул о какой-то ветке, полной цветов и листьев. Когда Таня с Петькой спросили его, что это за ветка, он смущенно промолчал. На прощание Тане очень хотелось спросить, удалось ли мачехе добыть себе маленькие, стройные ножки. Но она не решилась. После серьезного разговора как-то неловко было спрашивать о таких пустяках.

История Юры была в действительности гораздо сложнее, чем его рассказ. Но прежде чем вернуться к ней (а это значило бы без помощи летающей шубы добраться от Немухина до Хлебникова, то есть пролететь добрых восемьсот километров), полезно рассмотреть результаты того факта, что на чердаке у Заботкиных появилось существо, требующее хлопот и внимания, хотя зоологи всего мира не имели о нем ни малейшего представления.

Разумеется, и Петька и Таня понимали, как необходима осторожность. В Немухине, который гордился своими достопримечательностями, сильванта, единственного в своем роде, не только обласкали бы, но непременно попросили бы остаться сильвантом. Поэтому в ночной разговор на чердаке были посвящены только два человека – Мария Павловна и учитель географии Петр Степанович.

Мария Павловна подошла к делу практически. Хотя Юра уверял, что сильванты едят очень мало, она устроила для него регулярное трехразовое питание, так что теперь кот Тюпа мог быть совершенно спокоен за свое молоко, а отложенный хлеб беспрепятственно превращался в сухари, которые у Заботкиных очень любили.

Но Петр Степанович… Впрочем, сперва надо сказать о нем несколько слов. Он любил спасать не только людей, но и зверей и полезных насекомых. Ему ничего не стоило распутать паутину, в которую попала рассеянная бабочка. Его прекрасно знали в окрестных лесах. Маленькие лоси почему-то часто ранили ноги, и он бинтовал их и даже иногда накладывал гипсовые повязки. О людях и говорить нечего! Немухинка, на вид такая скромная и добродушная, была довольно коварной речкой: два-три раза за лето в ней непременно кто-нибудь тонул. Днем ли, ночью ли. За Петром Степановичем тогда бежали.

Впрочем, он вообще был необыкновенным человеком. За домашнюю или классную работу, так же как и за ответ у доски, он ставил, как это ни странно, двойку, если не находил возможным поставить тройку. Он не ходил, как это делали другие учителя, с маленькими счетами в кармане и не высчитывал, повлияет ли очередная двойка на общий процент успеваемости в школе.

Короче говоря, если бы не его слава Международного гроссмейстера, все эти двойки вместо троек и четверки вместо пятерок едва ли прошли ему даром.

Когда Петька под строжайшим секретом рассказал ему о превращении Юры Ларина в сильванта, он не удивился и не стал терять времени на расспросы, хотя в его практике этот случай был необыкновенный. Как человек дела, он прежде всего заинтересовался личностью волшебника – кто он такой, откуда взялся и нет ли возможности, так сказать, обвести его вокруг пальца. Он запросил о нем Отдел Необъяснимых Странностей и немедленно получил ответ: «Не числится». В дальнейшей переписке ему удалось выяснить причину увольнения: «Шулер и пьяница. Опасен. Уличен в краже волшебных палочек. Отчислен без права поступления на службу».