Валентин Катаев - Рассказы (сборник)

– Осталось.

– Сколько?

– Полплитки.

– Так, господи боже мой, давай его сюда.

– Хорошо.

– Кошмарная женщина, – сказал генерал. – Впрочем, – прибавил он добродушно, – тылы отстают, продуктов кот наплакал, сидим главным образом на сухарях, а кормить меня она все же чем-нибудь обязана. Приходится рассчитывать.

Она вышла из палатки, поджав губы, и положила рядом с огурцами половину громадной, очень толстой плитки жирного серого шоколада.

– Замечательный шоколад, – сказал генерал. – Изготовлен Наркомпищепромом специально для армии. Невероятно вкусный, а главное, питательный. Только некрасивый. И оформление скучное. До войны мы бы с вами на такой шоколад и не посмотрели. А сейчас – будьте здоровы. Сливки, масло, сахар. Калории и витамины. Незаменимая вещь в наступлении. Прошу вас гусятины. Только извините – ни ножей, ни вилок. Вся сервировка погибла.

Я сел на траву против генерала. Мы вытянули ноги. Это был внутренний склон балки недалеко от Орла, еще занятого немцами. Бой шел за Орел. Балка насквозь простреливалась и просматривалась немцами.

– К сожалению, вчера бомбой разбило мою генеральскую кухню, – сказал генерал огорченно, – так что…

– Пожалуйста, – сказал я.

– Нет, вы не знаете. Это была очень хорошая генеральская походная кухня. Замечательная, единственная на всю нашу танковую армию. Ни у кого из генералов не было такой кухни. Я специально приобрел сервиз на двенадцать человек. У меня часто обедали. Я мог накормить двенадцать гостей. О поваре я уже не говорю. Ослепительный повар. Он готовил, как в лучшем ресторане. Все погибло. Эх, чудесный был сервиз.

Генерал взял в руку квадратный кусок гусятины, жесткой, с шерстью, вероятно спешно сваренной на костре, долго его рассматривал со всех сторон. Потом положил обратно в миску и тоскливо крикнул:

– Клава!

– Я тут, – ответила девушка.

– Ну? – с упреком сказал генерал и сделал томительную паузу.

– Сейчас, – сказала девушка.

Она долго шуршала соломой в палатке. Наконец, зашуршав сухими дубовыми листьями, она появилась с кружкой и мутной бутылкой, заткнутой деревяшкой. Генерал взял бутылку и посмотрел на свет. Водки было на четверть. Он поболтал бутылкой и вытащил зубами пробку. В это время подошла девушка-радистка и подала генералу несколько листков, сплошь исписанных пятизначными цифрами. Генерал быстро прочитал шифровку и сердито покраснел. Он встал и обратился ко мне:

– У вас оружие есть?

– Есть, – сказал я, также вставая.

– Покажите.

Я показал генералу свой пистолет. Генерал повертел его в руках и презрительно поморщился.

– «Бреветтато». Итальянский. Откуда вы достали эту дрянь? А патроны есть?

– Патронов нету.

– Я так и знал. Можете его выбросить. Лейтенант, при первом удобном случае достаньте писателю приличный пистолет.

– Слушаюсь.

Лейтенант был очень вежливый молодой человек с утомленными глазами и сдержанным, тихим голосом. Он сидел рядом с нами в «виллисе» и боролся с дремотой. У него были прямые, красивые брови способного человека. Вероятно, он был хороший сын и аккуратно писал матери. Пока генерал читал шифровку, девушка-радистка с тонким, прекрасным лицом и выпуклым блестящим лбом, над которым косо торчала высокая пилотка, несколько раз взглянула на лейтенанта. Он тоже несколько раз взглянул на нее. Выражение лица девушки было вопросительное. Он взглядом успокаивал ее. Но ни он, ни она ни разу не улыбнулись.

– А теперь поедем, – сказал генерал.

Мы сели в «виллис». Генерал сел рядом с шофером. Я сел сзади рядом с лейтенантом. «Виллис» был нагружен множеством разных вещей и оружием, которое мешало сидеть. Генерал холодно посмотрел на миску с гусятиной.

– Клава, убери гусятину.

Девушка быстро вышла из палатки, надевая серый макинтош. Один рукав надела быстро, а с другим надо было бороться. Наконец она надела пальто и полезла в «виллис». Генерал нахмурился.

– Ты куда?

– А ты куда? – сказала она почти грубо, и глаза ее сверкнули. Она густо покраснела.

– Клава, ты же знаешь… – начал генерал мягко. Но она не дала ему договорить. У нее раздулись ноздри.

– Куда ты, туда и я, – быстро заговорила она. – Тебя убьют, а я буду здесь сидеть как дура? Если убьют, то пусть убьют вместе. Я без тебя не собираюсь жить. Все. Поехали.

Она втиснулась между мною и адъютантом и резким рывком запахнула макинтош на коленях. Сидеть стало совсем неудобно.

– Поехали! – сказал генерал, махнув рукой.