Валентин Катаев - Повелитель железа

– Проклятые ищейки напали на мой след. Они оцепили митинг. Старик Допкинс подсчитывает зубы. Бедняга слаб по математике. И я боюсь, что, пока он окончит свою двойную итальянскую бухгалтерию, мы уже будем по дороге в Бенарес. У меня. до сих пор кулак чешется.

Тот, которого Рамашандра называл Хаморами, вылез из травы. При серебристом мерцании тропических созвездий можно было разглядеть его красивое смуглое. лицо, орлиный нос и черную густую бородку. Он казался типичным бродячим заклинателем змей. Даже круглая ивовая плетенка была в его руках.

Его глаза блеснули двумя желтыми огоньками.

– Ты думаешь бежать в Бенарес?

– Да, Хаморами. До сих пор я еще не был с тобой настолько откровенен, чтобы посвящать тебя в свои планы. Но сегодня мне понадобится твоя помощь. Я думаю, что сесть на поезд будет не так-то легко. Вероятно, все вокзалы уже наводнены шпиками. А я во что бы то ни стало должен быть не позже завтрашнего утра в Бенаресе… Ты меня понимаешь?

– О Рамашандра, можешь не сомневаться в моей преданности. Всецело положись на меня.

– Спасибо, Хаморами, однако нам надо торопиться. Я слышу за сабой беготню полицейских. Здесь становится не безопасно.

Хаморами и Рамашандра осторожно огляделись по сторонам и пошли по направлению к городу, стараясь не слишком шуршать травой и не попадать в полосы яркого, звездного света, сиявшего на белом, как мел, шоссе.

Пройдя не более двух километров, Хаморами остановился возле маленького полуразрушенного домика. Он трижды постучал в дверь. За дверью послышался хриплый кашель, и дверь отворилась. На пороге стояла черная, хуая, как ведьма, столетняя старуха.

– Войди, Рамашандра, – сказал Хаморами, – здесь, в доме моей матери, ты сможешь переодеться, потому что твоя наружность хорошо известна полиции. Этим мы сможем обмануть их бдительность. Нам надо спешить, потому что бенаресский экспресс отходит ровно в два часа ночи, а сейчас уже половина первого.

Как и следовало ожидать, на всех вокзалах Калькутты в эту ночь толклись переодетые шпики, судорожно сжимая в карманах револьверы и карточки Рамашандры.

Они впивались пронзительными глазами в лица всех, входящих в помещение вокзала. Каждого подозрительного немедленно же приглашали в специальную дежурную комнату, где тщательно обыскивали, рассматривали и допрашивали. Увы! Все их старания были напрасны. Среди задержанных не было Рамашандры.

На северном вокзале, откуда уходили поезда на Бенарес и Гозлунда, дежурил сам Допкинс, в сопровождении десятка наиболее отборных калькуттских шпиков.

Челюсть у Допкинса ныла. Допкинс свирепствовал.

Допкинс не мог примириться с мыслью, что проклятый Рамашандра выскользнул из его опытных полицейских лап.

– Внимательно осматривайте всех проходящих, – шипел Допкинс на своих агентов. – Через десять минут беиаресский экспресс отходит. Весьма возможно, что Рамашандра попытается улизнуть именно на этом экспрессе!

В это время на перрон вышел престарелый факир с флейтой и плетеной ивовой корзиной в сопровождении прелестной, смуглой, рослой девушки необычайной красоты.

– Ваши документы? – рявкнул Допкинс, который уже перестал нормально соображать.

Девушка нежно улыбнулась и сказала на мелодичном бенаресском наречии:

– Ах, господин полицейский, этот почтенный старик-заклинатель змей Тхата, а я его дочь Гхирна. Он везет меня в Бенарес – "Варанаси город лучшей воды", где я поступлю служительницей в храм Шивы-Разрушителя.

– Черт возьми, – пробормотал Допкинс, – нельзя ли попросить вас, красавица, чтобы наш всемогущий Шива постарался как-нибудь укрепить мои расшатанные зубы и помочь моим ребятам найти негодяя Рамашандру.

– Если господин страдает зубной болью, – сказала сострадательная девушка, – то ему стоит только произнести краткое заклинание Шиве-Разрушителю и исцелителю, и всякую боль как рукой снимает.

– Вы думаете? – буркнул Допкинс. – Желал бы я знать это заклинание.

Красавица быстро отвернулась и написала несколько слов на клочке бумаги.

– Вот, господин полицейский, бумажка. На ней написано это заклинание. Сегодня же на рассвете вы должны выйти на свободное от деревьев место, стать лицом к восходящему солнцу и громко трижды произнести написанное на этой бумажке.

С этими словами прелестная служительница Шивы-Разрушителя протянула Допкинсу сложенный вчетверо талисман.

Допкинс криво улыбнулся своей распухшей челюстью и галантно раскланялся.