Константин Абатуров - Тихая пристань

— Наш лесок, друже, всей Волге-матушке известен, без него ни одна большая стройка не обошлась, — с гордостью говорили ему сплавщики.

— Это я знаю, сам пилил, бывало, — отвечал Колесников.

— Почему же ушел?

— Видите — сухорукий…

— Тогда ты не больно натружай ее, мы и сами умеем грести.

И верно: вечером, когда Колесников отправлял рабочих обратно, один из мужчин сел на распашные весла, а ему велел править кормовиком.

Да, работа у Владимира Ивановича была нетяжелая. Он, правда, побаивался ледохода, который не сегодня завтра должен начаться. Как он один доведет большую лодку до противоположного берега, где будут ждать его сплавщики? Но и это опасение не оправдалось: лед прошел ночью, когда перевозчик спал.

Теперь ему стало совсем хорошо. Он аккуратно выполнял свои обязанности. Каждое утро в одно и то же время перевозил рабочих с левого берега на правый, а вечером переправлял обратно. Приходилось еще делать несколько рейсов днем: то случайного путника или какого-нибудь посыльного перевезти, то куда-нибудь «подбросить» мастера.

Работа в заливе шла ходко. Все время тарахтел моторный катер, подтягивающий пучки леса. У выхода в Ветлугу уже стояли на якорях первые грузоплоты. Они вытянулись далеко: ведь в каждом плоту было не менее пяти тысяч кубометров. Владимир Иванович любил наблюдать за формировкой плотов и втайне завидовал сплавщикам, которые ловко орудовали и багром, и топором, и тросом — ничего от их рук не отбивалось.

Он подолгу стоял на берегу, пока его не отзывали к лодке. Перед ним открывалось все «лесное плесо». Как все же много тут леса! Вон и там, за изгибом, чернеют штабеля. Это уж не прошлогодняя ли древесина,, которую как однажды говорил мастер, не сумели вывезти за перешеек? Лес и на берегу. Тысячи, десятки тысяч кубометров. Богатство! И, наверное, каждый кубометр где-то запланирован для употребления в дело.

— Да, в дело, — вслух произносил он. — Большое же оно по всей-то стране.

С залива дул ветер, он нес терпкий запах смолы, по капельке вытапливаемой солнцем из торцов. Владимир Иванович жадно вдыхал этот с детства полюбившийся запах, от которого даже кружилась голова. И каждый раз он уходил с берега чем-то озабоченный, задумчивый, по привычке закинув за спину здоровую руку.

Как-то на пристаньку приехал начальник сплавучастка.

— Нравится здесь? — спросил он Владимира Ивановича.

— Обижаться грешно.

— А вот у сплавщиков сейчас горячка. Послезавтра придут пароходы за вашими плотами. Приехал поговорить с народом, может, сегодня подольше поработают. Торопиться надо. Очень надо торопиться. Ну, бывай здоров, — он повернулся и пошел к сплавщикам.

Действительно, пароходы пришли в назначенный срок. Пришли на утренней заре, разбудив пристаньку протяжными гудками, которые долго раскатывались по воде и отзывались в прибрежном лесу.

Сплавщики ночевали в этот раз на пристаньке. Поэтому, как услышали гудки, высыпали на берег, захватив с гобой кто котомки, кто самодельные дощатые чемоданы, с которыми плавали по лесным рекам.

К восходу солнца плоты были зачалены к буксирам.

Владимир Иванович и мастер провожали лесной караван до выхода из залива на лодке, затем по берегу пешком. На крутояре у какого-то мутного притока они остановились. Чубров, сложив руки рупором, крикнул:

— Счастливого пути-и! Когда следующих встреча-ать?

— Ждите на неделе-е!

Долго стояли Колесников и Чубров на крутояре. Отсюда хорошо были видны все плоты. На широком плесе они вытягивались большими прямоугольниками, а когда достигли первого крутого поворота, стали изгибаться, словно пытались взять в свои объятия зеленеющий берег. Но сплавщики тотчас же бросились к кичкам и, гремя цепями, проворно опустили в пенистую воду все лоты.

— Дельно! — восторженно оценил их ловкость мастер. И пояснил: — На Ветлуге надо смотреть в оба. Чуть растеряешься или запоздаешь с лотами — и пиши пропало: выбросит на яр. Капризная река, вся вот в таких извилинах. Сколько аварий бывало — не сочтешь. Но теперь спокойнее стало, люди разгадали ее нрав. И техника, конечно, не та. Пароходная тяга применяется. До этого самоплавом гнали, на авось. Н-да…

Владимир Иванович слушал и неотрывно глядел на удаляющийся караван. Вот за изгибом уже исчезли первые плоты, а вот и остальные показывают хвост. Вскоре стали видны одни пароходные дымы. Тогда он обернулся к мастеру:

— А тебе не жаль расставаться с плотами?