Моисей Гольдштейн - Биробиджанцы на Амуре

— Уйдет он, да только не по своей воле. Выпроводят с музыкой! С треском вышибут эту лавочную душу. Без переселенцев ему, видите ли, хочется, а сам он переселенцем не был? Наверное, лавочку хочет с кем-нибудь на пару завести, вот что.

Они снова умолкают. У Златкина начинают слипаться глаза, но Ривкин не спит.

— Ты смотри, — говорит он, — когда прибудут машины, научись ухаживать за ними, тогда сделаем тебя бригадиром, а его — ко всем чертям.

Но у Златкина глаза закрываются, рот расплывается в улыбке, и он засыпает.

Когда солнце начало пригревать, Златкин проснулся с веселым криком:

— Катер! Ребята, катер идет!

С Амура доносился стук мотора. Взбудораженные коммунары бежали к берегу и кричали наперебой:

— Где идет? Ничего не идет!

— Смеешься, Златкин? Обманываешь?

— Самому не спится, и другим не дает!

— Эх, ты!

— Тише! Идет…

— Ползет!

— Едет!

— Тише! Кричат…

— Кто кричит?

— Фрид!

— Да, да! Вон ползет. Желтый… Вон у берега, около кустов.

— Да! Да! Ура! Ур-ра! Ур-ра!

Солнце, вылезшее из-за гор, залило светом Амур и его берега. С противоположной стороны реки, пыхтя, шел желтый катер.

Оттуда доносился голос. Можно было уже различить, что это голос Фрида. За катером тащился баркас с машинами.

Невыспавшееся лицо Ривкина стало серьезным и деловитым. Он уже собирал самых сильных ребят, строил их. Крепкие руки были готовы таскать машины с баркаса.

Катер уже пересекал Амур и приближался к палаткам. Солнце светило все ярче. Зелда раскладывала огонь и набирала в котлы воду.

Груня подпрыгивала от радости, она обнимала Рубина и смеялась.

— Любишь меня крепко, Груня? — вдруг ни с того ни с сего спросил он и тоже засмеялся.

Она отвернулась и побежала.

На берегу царит веселое оживление. Катер привез машины, лошадей и партию новых переселенцев.

— Вот тебе новая радость! — проворчал Брейтер. — Опять переселенцы! Берка! — крикнул он в сторону палаток. — Прибыли новые переселенцы! Не хватало для ассортимента.

— Свежие, с иголочки?

— Совсем новенькие! — подхватывает какой-то русоволосый паренек, приплясывая босыми ногами по скошенной траве.

— Откуда гости? — спрашивает Файвка.

— Из Бердичева.

— Из Бердичева? Стало быть, настоящие! Строить Биробиджан приехали?

— А что ж, строить! Не в гости…

— Ну что ж, ну что ж! Складывайте вещи, идите умойтесь, — смеется Файвка и направляется к катеру.

Из палатки вылез Берка и пошел по берегу.

— Вот новые переселенцы! — показал Брейтер.

— И много вас приехало? — спросил Берка, глядя на переселенцев злобно прищуренными глазками.

— Тридцать две семьи, — ответил кто-то.

— Тридцать две? — удивился Берка. — С детьми и стариками?

— Да, старики, бабушки, множество внуков.

— Зачем же вы приехали к нам?

— Слыхали, что у вас тут очень хорошо.

— Еще в Бердичеве об этом слыхали?

— В Бердичеве. Да и везде про вас говорят и даже в газетах пишут.

— Вот оно что! Нашумели, натрещали… Вот и бегут сюда со всего света…

— Еще одна группа едет. Она уже в пути! — обрадовали Берку переселенцы.

Берка засунул руки в карманы, втянул голову в плечи и, чуть сгорбившись, отошел от переселенцев.

— Всякая рухлядь к нам лезет! — проворчал Брейтер, следуя за Беркой.

Однако никто ему не ответил. Единственный человек, который не смолчал бы, — Файвка — занят сейчас разгрузкой машин с баркаса. Его мощные плечи чуть не трещат от тяжестей, которые на них взваливают.

Новоприбывшие поставили палатку и вышли посмотреть на новое место. Ходили по берегу и приговаривали;

— Хорошо! Прекрасно! Замечательно!

Им все нравилось — горы, Амур, травы выше человеческого роста, изумительно ясные, глубокие дали.

— Очень хорошо! Великолепно!

День был погожий, настроение у всех приподнятое. Работалось весело и споро.

Вечером на берегу было оживленно. Уютно стало от того, что пятнадцать лошадей переступали копытами и сочно хрустели свежескошенной травой.

Берег ожил. Машины и лошади были готовы к выезду. Новые переселенцы учились держать косу. Фрид рассказывал историю с катером, который по дороге «простудился» так, что пришлось вызывать из Хабаровска другой катер, чтобы взять первый на буксир.

На берегу еще светло. Весело потрескивали костры, дым окуривал людей и лошадей. Все были очень довольны. Гудели машины. Отдохнувшие лошади быстро доставляли копны к стогам, разраставшимся вширь и ввысь. Косилками командовал Берка. Он и в коммуне всегда льнул к машинам.