Альберт Мифтахутдинов - Закон полярных путешествий - Рассказы о Чукотке

— Мимо сопки Линлин мы уже запретили проезжать тракторам и вездеходам, — сказала Юлия.

— Это хорошо. Но речь о заказнике. От моржового лежбища до Туманной Долины. Чтоб никто не появлялся, ни пешком, ни на колесах, ни с ружьем, ни с бутылкой. Взялась бы директорствовать, Юля? Вот когда и подруга пригодится — увеличение штатов!

— Да бросьте! — смеясь, отмахнулась она. — Когда это будет?

— Будет, — твердо пообещал Павлов. — Не успеете состариться!

Она опять засмеялась.

— Какие наши годы… — почему-то вздохнул Сергей и неожиданно перевел разговор: — А может, еще почаевничаем?

Упрашивать никого не пришлось — все трое, как и принято на Севере, могли чай пить в любом количестве в любое время суток.

Долина была доверху наполнена туманом. Казалось, будто с сопки Линлин сползло облако и залегло на ночевку.

Пришли сюда к исходу второго дня. Павлов не мешкая принялся за палатку, Юлия — собирать для костра ветки карликовой березки, сушняк ивы, кассиопею, а Сергей, сбросив рюкзак, стоял, пораженный невиданным зрелищем.

На ясном небе четко чернели вершины сопок, кое-где на их боках остались причудливые грязно-белые пятна снежников — они уже не растают и дожидаются зимы, а сама долина напоминает огромную чашу, до краев наполненную молоком.

— Здесь всегда так? — спросил Сергей.

— Нет, — ответила Юлия. — При южном ветре туман уползает в море, туда, по распадку… В долине несколько горячих озер.

— Завтра спустимся, увидим, — торопил его Павлов. — Все на лесозаготовки! — скомандовал он.

Векет засмеялась. Втроем они быстро натаскали сухих веток, заготовили топлива впрок: никому не хотелось возиться со «Шмелем», да и бензина было в обрез, одна бутылка, а какой же ужин в тундре без хорошего костра!

Палатка стояла на сухой террасе, прилепившись одной стеной к громадному валуну. Место вокруг хорошо обозревалось, да и палатка была видна.

— Чтоб никаких неожиданностей, — объяснял Павлов. — Чтоб видно было, кто в гости идет…

— Он к нам не придет, — думая о медведе, сказала Юлия, — он нас увидит и убежит. Вот только видит он плохо. — И опять засмеялась.

— Мишки сейчас на реке, рыбы вдоволь… тут ему делать нечего… Нужны мы ему! — махнул рукой Павлов, но веток в костер подбросил.

Сергей возился с банками. Ворчал:

— Мог бы и дичи поискать, пока я стол накрываю. Тоже мне тундровики — еду на себе таскают!

— Эт я мигом! — похлопывая по кобуре, пообещал Павлов. — Завтра. Зайцев тут видимо-невидимо…

— Рыбы я вам сама наловлю, зачем на зайцев патроны тратить? А вдруг коочатко пожалует? Что тогда?

— А это кто? — спросил Павлов.

— Медведь-людоед…

— Бросьте вы мне на ночь такие разговоры говорить, — взмолился Сергей. — Дайте хоть поужинать на прощанье! С вашим рационом на тот свет раньше отправишься, еще до медведя!

Все было непривычно Сергею. И двухдневный маршрут, и ночевки в тундре, усталость от ходьбы и постоянный аппетит. Павлову и Юле надоело над ним подшучивать, но полный Сергей тихо страдал, всегда хотел есть и много выпивал чаю…

В палатку натаскали свежесрезанных веток под спальные мешки. А за ночь к тому же ветки подсохнут, и утром можно будет использовать их для костра. В тундре живут рационально, ничто не должно пропадать. И чай Павлов готовил искусно — наливал воду в алюминиевые фляги, клал в костер: закипало быстро даже на небольшом огне при скудном топливе.

«Захотел бы я сейчас поменять этот немудреный ужин у костра на ресторанное застолье города? — подумал Павлов. И усмехнулся. — Сергей-то уж точно, а мне все то ни к чему. Хотя… Главное, себе не врать. Ратуем за возврат к природе, к деревне, а сами не можем бросить городские квартиры да прописаться на лоне, к земле поближе. Временно пожить в тундре и балерина сможет, не то что геолог. Так-то будет честнее. Вот Юлю отсюда ни за какие коврижки не увезешь, а мы тут все временные, чего скрывать…»

Подобные мысли одолевали его и потом, когда он лежал в спальном мешке и сквозь незастегнутый вход палатки смотрел на туман, медленно выползающий из долины. Это с моря потянул ветер, показались бурые пятна дальних скал.

Хорошо знал окрестные места Павлов. Вон там, на северном склоне, красивые полосчатые известняки, а с километр на восток можно обнаружить большие выходы коренных пород, много амазонитов цвета морской волны, синих и фиолетовых флюоритов… А все, что вокруг долины, — сплошные декоративные базальты.

Медово-желтые, зеленые, белые пластинчатые вкрапления величиной с циферблат часов — такие порфировые выделения всегда поражали Павлова своей красотой, нарядностью — вот бы на отделку зданий в райцентр! Да кабы не далеко везти — и Москва б не отказалась… В районе реки Игельхвеем, недалеко отсюда, даже есть базальты с красно-оранжевыми вкраплениями. Вот бы любителей камней сюда…