Альберт Мифтахутдинов - Закон полярных путешествий - Рассказы о Чукотке

Если не гибрид, то хотя бы самого большого медведя удастся нам найти?

По-прежнему сильное течение, пороги, шивера — который день! До спокойного устья еще далеко. От окружающей красоты захватывает дух. Вспоминаю, как Валерий Павлович Ранавтагин, участник предыдущей экспедиции, чью записку мы видели на стене избушки, сказал мне зимой по телефону: «Это увидеть — и можно умирать!» Валерий Павлович — секретарь Чукотского райкома партии, человек здешний, все места в округе знает, и если уж он не мог сдержать эмоций — значит, что-то действительно его потрясло. И вот теперь, когда я все увидел собственными глазами, я знаю, что он прав.

С высокой скалы орлица пикирует на лодку: кричит, боится за своих детей. На скалах мы замечаем два гнезда.

Сегодня видели одиннадцать коз и двух медведей. На отмели халцедоны, агаты, черное и зеленое вулканическое стекло. Взяли с собой несколько «бомб», что полегче!

Миновали две коварные точки. Теперь можно ребятам объяснить. Я показываю во время дневного отдыха на карте места, где в недавнее время произошли ЧП — в первый раз лодку перевернуло, во второй — пропороло. Люди спаслись, но намучились. Были раненые. Для нас эти точки позади, и дальше должно быть легче.

Епифан по-прежнему нас сопровождает, хотя в районе скал, где гнездилась орлица, его не было. Каким образом он миновал это место?

Однажды мы с Николаем занялись подсчетами. Оказалось, что на площади в половину квадратного километра одновременно мирно соседствовали медведь, олень, евражка, птицы, козы. Никто никому не мешал. Великолепный олень-рогач был в 300 метрах от медведя, а евражка перебегала оленью дорогу метрах в десяти от него. Вверху парили два орла.

Такие картины поневоле наводят на философские размышления: а почему бы и людям на планете не существовать так же мирно?

На ужин вяленый голец (гармошкой), жареный хариус (наловили много), макароны с мясом и диким луком — вот он растет на берегу, чай с сухарями, хлеб экономим. Николай собирался худеть в походе, боюсь, ему это не удастся.

Геннадий Есин в очередной раз перебирает аптечку. Он искренне рад, что ею не приходится пользоваться, и мается от безделья. Но мы знаем его кулинарные способности — обед и ужин завтра на его плечах. А пока все на заготовку дров. Дрова — это кустарник. Его много. Кустарник нужен и для костра, и как подстилка под спальные мешки.

…Тихий солнечный вечер. Комаров нет. Неспешный говорок реки. Величественное громадье скал. Дымок от костра, запах свежего чая. Две чайки в вышине, силуэты коз на вершинах.

— Мы привыкли восторгаться прелестями природы по телевизору в передаче «Клуб путешественников», а того не знаем, что рядом существуют уникальные места.

Это замечание Коли. Он прав. Спешишь каждый год в Коктебель или Пицунду, а оно вот — удивительное — рядом!

— Нет! — продолжает Коля, — натуре человеческой противно жить там, где есть трамваи, электрички или, прямо скажем, такси!

— Нет, не, скажи, — заводит его Боря, — в такси что-то есть…

В поход с собой я взял две книги — «Морские узлы» и «В мире ориентиров», а Коля третью — «Блюда из дичи».

Все мы любители задержаться у накрытого стола, но Боря — особенно, и он донимает Колю:

— Где седло косули? Где телячья грудинка? Шашлык на ребрышках? Где тушеный заяц? Щука фаршированная хотя бы — где?!

— Моя задача — охранять тебя от медведя, чтобы ты сам не попал ему на второе, — невозмутимо отвечает Коля, поглаживая свою двустволку.

От медведей Николай защищает Борю самоотверженно. Дело в том, что Боря заранее предупредил, что медведей он терпеть не может. И на ночь всегда устраивается капитально, со всеми мерами предосторожности: ближе всех к костру, положив рядом собой сигнальные ракеты с одного бока и два фальшфейера — с другого.

Николай него в ногах и в изголовье устанавливает две гильзы, уверяя, что запах порога отпугивает всех зверей. Но Борис не верит. Он с обезоруживающей прямотой заявляет:

— А я боюсь.

— Чего боишься?

— Всего. Волков, тигров, медведей. Меня на полярке однажды чуть белый не съел. Хорошо, что я тощий, не позарился. Но бурых я боюсь больше. Я их не люблю. Так что охраняйте меня, не спите…

Но медведей мы встречаем каждый день, и Боря не доверяет обычным мерам предосторожности. Вот и сейчас перед самым сном он прыгает по стоянке и громким истошным голосом поет песни, кидает булыжники в реку, свистит и вообще всячески озвучивает пространство, наводя ужас не только на медведей, но и на горных баранов, которые с любопытством взирают с высоты своих неприступных скал на непонятные действа двуногих.