Леонид Леонов - Барсуки

На вырубленном пространстве между землянками толпились и кричали барсуки. Еще издали, по спинам их, уже угадал Семен, что Мишке, стоявшему на возвышении, образованном накатом поварской землянки, приходится совсем жарко. Мишка, стоя с грудью навыкат, красный, точно разваренный в кипятке, напряженно слушал костлявого мужика в разодранной рубахе, налезавшего на него и махавшего растопыренными ладонями. Лицо Мишкино горело как в огне, лицо костлявого было внушительно и жестко, как кулак. Сбоку, тоже на накате, стоял другой мужик, в штанах из клетчатой байки, с разбитым лицом. Всхлипывая время от времени, он проводил короткими пальцами себя по лицу и, покачивая головой, рассматривал выпачканные кровью пальцы. Не далеко, окруженный летучими, сдержанно и бледно улыбался Юда, не принимая заметного участия в происходившем разброде.

– Ну, чего вы тут? – окрикнул Семен, появляясь из-за спин. Его встретили решительным и враждебным гулом. Злые и ядовитые замечания сыпались отовсюду, и тут лишь понял Семен, что не следовало ему уезжать в то утро. – Не время теперь меня скидывать! Погодите, сам уйду... – презрительно и гневно бросил Семен и обратился к костлявому в разодранной рубахе. – Ну!

Тот подался назад, как от удара, и тотчас же, хлопнув себя по бедрам и приседая, толкнул на Семена искровянившегося мужика.

– ... дозволено ль? Дозволено ль так живого человека? Кто смеет так живого человека?!.. – чуть не приплясывал он. – Кровь, эвон, видал? Кро-овь!! На, возьми себе!.. – и, по хозяйски-проворно, прикоснувшись пальцами к кровяному лицу соседа, мазнул по белой Семеновой рубахе. Мужучки, эвон, красная... кровца-те. Текет из него...

– Ты постой, не лопоши, земляк... – со спокойствием бешенства остановил того Семен и крепко сжал его за плечо. – Что ты ровно баба, ровно родишь – орешь.

– Мужучки, а мужучки... слышали? хрустнуло! – исступленно кричал костлявый, вертясь ужом в Семеновой руке. – Плечо хочет выломать!.. За правду плечики мои гибнут... Заступитесь!

Барсуки перешептывались, и осуждение, стоявшее в их глазах, было холодное, бесповоротное. Но выступать, почему-то, не решались.

– В чем тут дело, Миша?.. объясни мне, – тоном допроса спросил Семен у Жибанды. – Отвечай мне, я тебя тут оставлял. Громко отвечай, чтоб все слышали!..

– Двадцать третья ушла и девятая ушла... – сказал Мишка, недовольно отворачивая лицо. – И десятая тоже ушла...

– Дальше докладывай! – велел Семен.

– Еще вот от Попузинцев мужик наезжал. Подмоги просят. Началось у них еще с вчера... Я вот уговаривал, а они не хотят.

– А этого раскровянил за что?..

Мишка молчал, затихли и барсуки. Только тот, в штанах из клетчатой байки, все еще всхлипывал и размазывал по лицу застывающую кровь.

– А давай я расскажу... – предложил вдруг Юда, выходя от летучих.

– Говори, – согласился Семен и только тут, догадавшись, заискал глазами среди барсуков.

– Она в зимнице у тебя... в полной сохранности, – успокоительно и прежде всего сказал Юда, ловя Семеновы глаза. Он понизил голос: – о ней и шла тут речь без тебя. Мое дело сторона... а только злобятся, что тайком, украдкой, одним словом, с Мишкой пользуетесь. Я уж и не говорю о том, что не по праву ты место занял! Да и много там за тобой! – Юда, говоря, чистил себе ногти ногтем же. – А хочешь, по честному, а? Я их и подтяну сейчас, а? – он коснулся пальцами Семенова рукава. – По честному, услуга за услугу! Ну...

– Я тебя застрелю... – осипшим голосом сказал Семен, откидывая Юдину руку. Пот с него катился градом.

– В которо место застрелишь-то?.. – поддразнил Юда и, постояв недолго, пошел прочь,

Барсуки разом загалдели. Костлявый стоял в беспокойной нерешительности, не зная, чем окончились Юдины переговоры. Тот в штанах из клетчатой байки, стирал в катышки налипшую на нос кровь. Евграф Подпрятов царапал ногтем дерево, показывая, что он тут не при чем.

– Ну, как же? – спросил Юда, встав на прежнее место.

– А вот как! – насмешливо закричал Семен. – Правда ваша, мужички... Помогать другим да Попузинцев поддерживать нам теперь не расчет! – и он посвистал, издеваясь над оторопелостью барсуков. Никогда не бывал Семен столь смелым.

– Да как же это так?.. – Юда не предвидел такого хода и растерялся. Ты же ведь сам все о подкрепленьи говорил. Теперь вот и надо бы итти.

– А я говорю: не ходить! – возвысил голос Семен и стал уходить, провожаемый недоуменным гулом барсуков. – И кто по домам хочет расходиться, могут! – крикнул он уже издалека. – Расходись-вали!..