Анатолий Иванов - Тени исчезают в полдень.Том 4

– Ты куда, сынок, в такую рань? – спросила она, придерживая одной рукой кофточку на груди, другой приглаживая волосы.

– Пойду пробегусь на лыжах по морозцу. Разомнусь.

Морозный воздух был сух и свирепо обжигал горло. За ночь на снега, на крыши домов, на заиндевелые деревья осыпалось много звездной пыли. Эта искрящаяся пыль толстым слоем лежала и на укатанной деревенской улице. Взбивая ее лыжами, Митька побежал за околицу.

Тут он остановился, поглядел на Марьин утес. Звездная пыль сверкала и на осокоре, и на отвесной стене утеса. Но здесь она горела не тем серебристым блеском, как повсюду, а вспыхивала и переливалась цветными кругами – то голубоватыми, то розовыми, то сине-фиолетовыми.

Митька давно привык к этому удивительному свечению утеса и сейчас отметил только равнодушно: значит, скоро взойдет солнце.

Издалека, еле слышимый, донесся паровозный гудок. Митьке почудилось даже, что он улавливает перестук колес по рельсам. Он перестал дышать, напряг слух – и точно: где-то шел поезд. Мерзлые рельсы были особенно звонки, колкий морозный воздух особенно хорошо проводил звуки – и певучий звон долетел сюда, к Марьиному утесу. Митька даже позавидовал утесу, который слушает каждый день эту музыку, и стал думать о Лене-Елене, о маленьком докторе станционного медпункта. Он вспоминал, как сидел в ее кабинетике на клеенчатой кушетке, а она откинулась на спинку стула, голова ее оказалась в полосе солнечного света. И заискрились ее волосы, пронизанные этим светом, а весь профиль лица – лоб, нос, губы и подбородок – очертила золотисто-розовая каемка…

«Значит, не придется мне никогда видеть таких? Не придется?!» – со злорадством спрашивал он не то самого себя, не то Клавдию Никулину.

Он с силой оттолкнулся палками и крупным, размашистым шагом заскользил по дороге, которая вела на станцию.

Станция была тихой, безлюдной. Маленькие домишки наперебой дымили трубами, и этот дым, поднимаясь в небо, застилал вставшее около часа назад солнце.

В медпункте никого не было, кроме низенькой и полной рыжеволосой женщины лет пятидесяти, в зеленом халате. Женщина, вероятно уборщица, протирала тряпкой стеклянный шкафчик с разнокалиберными пузырьками.

– Куда? – крикнула она ввалившемуся Митьке. – Рано еще…

Митька хмыкнул и спросил:

– А ежели вот… помрет человек от болезни?

– Черт его не возьмет, поди, за полчаса-то, – отрезала женщина и полезла в шкафчик.

Митька еще раз хмыкнул и неуклюже повернулся к двери.

– Куда? – опять крикнула женщина. – Пришел – жди. Сядь вон там, на табуретку. С температурой, что ли?

– Ага, с температурой, – промямлил Митька.

– То-то, гляжу, потный весь. На вот градусник пока. – Женщина взяла из стакана, стоящего в шкафчике, термометр, подала Митьке. Тот сунул его под мышку, уселся на табурет.

Женщина стала протирать спинку кровати, на которой позавчера лежал Смирнов.

– И что за больные только нынче пошли! – пожаловалась она. – Тот нервный, другой нервный… слово прямо нельзя сказать. Ты вот тоже – сразу назад. А чего, спрашивается, пошел? Раз больной, сиди и жди доктора. Здоровье – это для человека самое главное. И кто бы позволил тебе уйти с температурой-то?

В коридорчике медпункта кто-то застучал дверями. Женщина выпрямилась, нахмурилась, бросила на Митьку сердитый взгляд:

– Ну вот, опять Елена Степановна раньше времени… Видно, усмотрела из квартиры, что больной заявился. И откуда вас только несет. Тот больной, другой больной… Подумали бы, вас много, а она одна. Она девчонка еще хлипенькая…

– Нам девчонку и надо… Зачем нам старуху-то? – заявил вдруг Митька.

– Ох ты… гу-усь! – грозно сказала женщина, и в это время зашла Елена Степановна.

– Кажется, больной пришел, Татьяна Павловна?

– Вон он, – махнула женщина своей тряпкой так, словно хотела швырнуть ее в Митьку.

– Курганов! – тревожно воскликнула Елена Степановна, оборачиваясь к Митьке. – Что с вами? Укол беспокоит?

– Беспокоит, – подтвердил Митька.

Елена Степановна пробежала в свой кабинетик, стаскивая на ходу шубку. Уборщица вышла.

Краснова вернулась уже в халате, в такой же белой косыночке. Из того же стакана в шкафчике взяла градусник, торопливо начала стряхивать его.

– Так что же с вами… Курганов? Сильно беспокоит?

– Сильно. Круги перед глазами. Голова кружится. Прилечь бы…

– Так как же вы один… на лыжах?! Ложитесь вот сюда, – показала она на кровать.

Митька тяжело поднялся, пошатнулся, будто в самом деле был очень болен. Градусник выпал у него из-под мышки и раскололся вдребезги.