Альберт Мифтахутдинов - Спроси заклинателей духов

— Все ясно… Мистифицируешь?

— Пусть гадают…

А вечером Авдей вытащил из чемодана два больших мешка, набитых образцами.

— Вот чего я сюда привез… — сказал он. — Таксист чуть не надорвался с чемоданом.

Сердолик и карнеол с реки Кремянки, голубой халцедон и агаты с реки Олы, сардер [4] Сардер — кроваво-красный агат. с реки Алазеи и еще какие-то камни, которых Николай не смог определить.

— Да-а… — только и протянул он. — И стоило везти такой груз за тысячи километров?

Авдей пожал плечами.

— Все отсюда увозят, а ты сюда привез, — сказал Николай.

— Вот стемнеет, — ответил Авдей, — пойдем дарить.

— Выйдем, аки тати, на ночной промысел? — засмеялся Николай.

Ночью после ужина штормило. Авдей, Николай и Тимошка вышли на берег моря. У мужчин в руках было по мешочку. Издали они напоминали сеятелей, бросающих зерно в землю. Они кидали камни в море, на берег, в дальнюю сторону пляжа — шли, разбрасывая камни, даже Тимошка бросил два образца, не докинув до волны…

— Это ты хорошо придумал, — сказал Николай.

— Я знаю. Кто найдет — будет рад. У них тут камни с пуговицу, а мои — в полкулака… То-то будет радости…

— Прошло время собирать, настало время разбрасывать? — спросил Николай. — Омвеемские есть?

— Среди них не было. Два у меня с собой — хотел в местный геологический музей, в пансионат «Приморье». Но он на ремонте. Возьмешь себе, ладно?

— Спасибо.

— Они пришлифованные, их бросать жалко.

— Кому-то из писателей в будущем сезоне повезет… — сказал Николай.

— Не кому-то, а многим… Да и за одно лето все не найдут. А кто найдет — привет, значит, от меня хорошему человеку. Камень — он вечен. Глядишь, и меня уже не будет, а кто-то найдет мой подарок… привет от меня. Вот и хорошо.

…Днем к ним в коттедж постучался незнакомый человек.

— Я поэт… из Ужгорода… — представился он. — Это вы, наверное, подарили вчера дочке Винтовкина три красивых камушка?

— Это он… Тимошка…

— Среди них не было северного образца?

— Они все с Севера…

— Я угадал один. Я коллекционер. У девочки есть, а у меня нет… Гм… у, вас не осталось?

Авдей порылся в ящике стола, протянул:

— Это ольский агат…

— А на берегу не вы разбрасывали?

— Мы. А что?

— Винтовкин четыре образца нашел, прекрасные образцы. Эх! Сколько же вы разбросали?

— Сто два…

— Сто два! Зачем?

— Так… Пусть люди находят…

— Винтовкин четыре образца нашел, а я ни одного… Надо же!

— Значит, Винтовкину везет… — сказал Николай.

— Зачем разбрасывать? — чуть не плакал поэт. — Мне бы отдали… А завтра все уезжают… сезон закрывается… Как искать?

— На будущий сезон, значит, писателям работы хватит, — засмеялся Николай.

Авдей сидел молча, ему были неприятны причитания немолодого уже человека.

Поэт распрощался и ушел, бормоча:

— Ходят тут магаданские миллионеры и швыряются…

— Слыхал? — спросил Николай.

— Угу… а Винтовкин, видать, неплохой человек. Переводит с английского, Генрих Семенович… Правда, детективы переводит… Ну, это ничего, их ведь тоже читают… а тому поэту бог камня не пошлет.

— Почему же?

— Не знаю… но уверен, — ответил Авдей. — Должно быть, потому, что корыстный он… мне показалось… и дурак. А дурак, он и у моря дурак, тут уж ничего не поделаешь.

— Сегодня вечером мне уезжать, — вздохнул Николай. — Сходим куда-нибудь.

— Вот только возьмем с собой Тимошку. У меня есть на примете кафетерий, Тимошке пирожные тамошние нравятся.

— Вы куда? — спросила Глафира.

— Переодень Тимошку, нам втроем поговорить надо… Коля уезжает… проводим.

Глафира сменила Тимошке куртку и тревожно посмотрела на мужчин.

— Ужинай одна, — сказал Авдей. — Мы с сыном вернемся к отбою. Может, чего принести?

Все молча стояли на веранде и смотрели в разные стороны.

— Да не думай ты ничего, — начал раздражаться Авдей. — «Горные вершины» сегодня закрыты.

Глафира печально улыбнулась.

Ксаний Борисович Вортегов, лихой моряк, ворчун и придира, одинокий, как судно в океане, сошел на берег, взял пенсию и, разозлившись на портовое начальство, подался на юг к теплому синему морю.

Какие у северянина южные хлопоты? Да еще у старого, одинокого морского волка? Погреться на песочке, домик с садиком присмотреть, чтоб от моря и от магазина недалеко, чтоб шум волны и гудки пароходов по ночам слушать, да еще — если повезет! — друзей-товарищей повидать, хоть с одним из тех, кто тоже сошел на берег, не спеша выкурить трубку… (Про красоток на пляже и крепкое вино Ксаний Борисович не думал, потому что красоток стеснялся, а вина не любил.)