Альберт Мифтахутдинов - Спроси заклинателей духов

Может быть, эти слова помогут объяснить тягу большинства современных писателей к такому жанру, где четкую грань между документальностью и художественным вымыслом провести трудно, подчас невозможно, и объяснят повышенный интерес читателей именно к такого рода произведениям.

Вот и нами предпринята попытка взглянуть на «Дом для бродяг» Олега Куваева через призму Реки, как он называл Омолон. Он не давал координаты Реки, и Метеостанции, и Дома для бродяг, потому что, соединив документальность с художественностью, хотел расковать себе руки и быть чуть посвободней, чем в документе.

Этот материал посвящен Олегу Куваеву, но в равной мере его можно считать посвященным и Виктору Болдыреву. Оба они писатели, оба мои старые друзья, оба умерли в 1975 году Виктор Николаевич в феврале, Олег — в апреле. Виктору Николаевичу было шестьдесят лет, Олегу — сорок.

Их, помимо всего прочего, объединяла река Омолон, любовь к ней, неосуществленное желание сплавиться по ней вместе, а приходилось работать врозь, но все равно река была их общим владением.

Виктор Болдырев настойчиво и мне предлагал спуститься с ним вместе по этой реке, но мои планы были связаны с востоком Чукотки.

И вот теперь, когда нет уже Олега и Виктора, захотелось приобщиться к их реке, словно выполнить завещание, как будто встретиться с ними, живыми. И может быть, мне (пока не поздно) удастся узнать, что же ты, Омолон, такое? Что в твоем экзотическом имени?

Во время войны студент биологического факультета МГУ Виктор Болдырев вместе с двумя товарищами был вызван в военкомат для особого задания и уже на другой день в транспортном самолете ночью летел в сторону, противоположную линии фронта.

Летели несколько дней.

Им популярно еще в военкомате разъяснили, что фронт теперь проходит всюду.

Приземлились в Якутии. С тех пор Якутия, Колыма, Центральная и Южная Чукотка навсегда вошли в работу, в жизнь Виктора Николаевича Болдырева.

Перед молодыми биологами стояла задача — проводить работу в тундре среди богатых оленеводов, вредительствующих шаманов, отыскивать скрывающиеся стада, поставлять оленье мясо северным приискам. От того, как будет налажено снабжение приисков, зависит добыча золота, а золото во время войны — это те же снаряды и пушки. От того, как будет налажено снабжение на местах, зависит, сколько материк оторвет от себя для фронта, а не для Севера.

Виктор был в числе первых организаторов совхоза «Омолон». Обо всех этих событиях им написаны повести «Гибель Синего Орла», «Геутваль» и другие. Он верен был этой теме до конца. И все, что было связано с Рекой, было для него родным и близким.

Дело чести омолонцев — увековечить память об этом человеке. Конечно, лучший памятник Виктору Николаевичу — это дело, которое им сделано. Но надо не забывать о молодом поколении, для которого вчерашний день — уже история. Чего греха таить, юный омолонец может прекрасно разбираться в истории Древнего Мира и не совсем четко представлять себе, кому он обязан сегодняшним днем.

Олег Куваев увидел эту реку спустя двадцать с лишним лет после того, как ее увидел Виктор Болдырев. Позже он напишет: «Вокруг реки сгрудились хребты: Торные горы, Остроконечные горы, Вулканный хребет, а один хребет носил название — Синий. С человеком, который дал это название, я подружился еще в Москве. Он был крупный, седоголовый и, если так можно сказать, настоящий».

Так Олег дает портрет Виктора Николаевича Болдырева.

А в самом начале Олег предупреждает, что более точного адреса Реки и Дома он не дает «…потому что все-таки это Дом для бродяг, а бродяги должны находить дома сами. Дом этот, повторяю, — пишет он, — есть на самом деле, а не выдуман для рассказа».

И вот мы втроем в июле 1976 года решили найти этот дом. И нашли его. Но об этом позже.

На окраине Магадана у самого моря стоит маленький домик. Комната, кухня и небольшая келья-спаленка, переоборудованная, очевидно, из кладовки. Домик на отшибе. Добирались сначала автобусом, затем долго пешком.

Хозяин дома дед Габарит. Откуда у него такая кличка, он нам не рассказывал. Но в километре от него тоже живет старик, его закадычный друг, под кличкой Мерило. Говорят, бывший работник торговли. Отмерял, может, чего?

Этой весной Габарит и Мерило поссорились. Черный пес деда Мерилы по кличке Компот задавил габаритовского ворона — огромный ворон с перебитым крылом давно жил у деда, и очень дед расстроился — не с кем вечера коротать.