Владилен Леонтьев - Пора охоты на моржей

— Интересно, — удивился инспектор. — Почти всю жизнь на Чукотке, а вот с этим встречаюсь впервые.

— У меня все есть, — продолжал Гриша, — и белье, и костюм, и пальто, но в тундре это не нужно. Даже летом лучше ходить в меховой одежде.

Инспектор задумался. Он считал, что хорошо знает чукотскую жизнь и привычку чукчей легко переносить жестокую стужу относил к их закаленности. Но, оказывается, все дело в одежде, которую надо правильно носить. Случай с Наргыно, когда тот заставил инспектора снять носки и сунуть голые ноги в теплые меховые чулки, с Гришей Ринтыном, надевающим кухлянку и брюки прямо на тело, подтверждали это. Теперь ему стало понятно, почему он, сидя у разводья в ожидании нерпы, через каждые десять-пятнадцать минут вскакивал и топтался на месте, чтобы согреться. А его приятели сидели часами не шелохнувшись и в шутку говорили инспектору: «Потому-то около тебя и не выныривает нерпа, что ты прыгаешь на месте. У нерпы слух хороший». Инспектору приходилось часто видеть, как спит в снегу у яранги изрядно охмелевший чаучу. Он возмущался и говорил хозяевам, чтобы занесли человека в тепло. А они смеялись и отвечали: «У него одежда хорошая». И чаучу спокойно высыпался, трезвел, не обмораживался, не простывал, а утром пил чай с хозяевами яранги.

— Хорошая одежда для оленевода все равно что теплый дом, который он носит на себе, — перебил мысли инспектора Гриша и широко зевнул. — Давайте спать, — предложил он и только хотел было загасить свечку, как палатка приоткрылась и вошла разрумянившаяся Мария.

— Еще не легли? — она присела на корточки у печки. — Айны снова в стадо ушел, ребятишки уже спят, — добавила Мария, глядя на инспектора.

Гриша вопросительно посмотрел на него. Тот смутился и отвернулся. Наступило неловкое молчание.

— Айны сказал, починить надо, — Мария встала и сняла с веревки торбаза и чижи. — Ну, я пошла.

Гриша задул свечу.

— А раньше она никогда не заходила к нам, — послышался в темноте его голос.

— За торбазами приходила, — пробурчал инспектор. — Не видел, что ли?

Еще целых три дня обрабатывали стада пастухи. А на пятый, когда все было закончено и инспектору надо было ехать в Ыпальгин, собрались бригадиры. Они долго обсуждали, кого же послать с инспектором, и решили, что поедет проводником Тымко, а оленей выделит Айметгыргин.

Перед отъездом Айны вздыхал и охал. Путь не близкий, а на дорогу дать нечего.

— У тебя я видел чистый мешочек, в котором был хлеб. Дай его, Мария надолбит мороженого мяса. Я брошу туда немного соли и сухого луку. Остановитесь в дороге, поставите котелок с водой и, как только закипит, бросите туда мясо. Будет очень вкусно и сытно.

Пока пастухи вылавливали ездовых оленей, а Айны готовил легкую нарту, подтягивая ремни на копыльях, инспектор подошел к Марии. Она долбила каменным увесистым молотком большой кусок мороженого мяса. Заготовив кучку, тут же складывала его в мешочек.

— Мария, разве каменным молотком лучше? Вон же удобная кувалдочка лежит.

— Конечно лучше, — улыбнулась Мария. — Когда железным молотком долбишь, мясо налипает и его невозможно отодрать, — и продолжала долбить.

Подошел Айны:

— Сейчас соли, лучку бросим туда, и будет очень вкусно.

Вскоре подогнали четырех ездовых оленей. У Тымко они красивые и рослые, инспектору же привели старых, одного даже горбатого и безрогого.

— Что же, получше не могли найти? — обиделся инспектор.

— Айметгыргин жадноватый немножко, — ответил Айны. — Но эти спокойные, — утешил он инспектора.

— Аттау! Трогаемся! — сказал Тымко и сел на нарту. Олени сорвались с места и понеслись.

— До свидания, Айны! — пожал ему руку инспектор. — До свидания, Мария!

Мария демонстративно отвернулась.

Олени спокойно стронулись с места и сразу взяли ровный шаг. Горбач был ведущим. Сколько инспектор ни тыкал их тины, скорости набрать не смог.

— Мэй! — услышал он вслед голос Айны. — Ысловар не забудь! Я тоже хочу говорить по-русски!

Инспектор оглянулся. Рядом с Айны стояла и махала рукой Мария.

Хорошо и радостно было на душе. Сорокаградусный мартовский мороз не чувствовался. Одет инспектор теперь по-настоящему, по-чукотски. Лишь шерсть неприятно щекочет голое тело. Послушные олени уверенно шли по следу Тымко.

— Ох и удружил тебе Айметгыргин! — смеялся Тымко.

— Ничего, зато смирные, — успокаивал сам себя инспектор.

На очередном привале, ожидая, когда закипит вода в котелке, он сунул руку в мешок с мясом и положил щепотку в рот. Мясо просолилось, пропахло луком и приятно таяло на языке. Потянулся за ним и Тымко. Когда вода закипела, в мешочке уже почти ничего не осталось. Но и из остатков получился хороший жирный бульон.