Александр Русов - В парализованном свете. 1979—1984 (Романы. Повесть)

В тот день ты походил на сумасшедшего.

Наверное. Почему-то оказался в Измайлове. Перед глазами все кружилось в неостановимом вихре: покосившиеся заборы Ермолаевки, гранитный парапет набережной, школьный двор. И все лица, лица, лица… Ничего не видел, не слышал. Ноги сами привели к тому поваленному дереву, возле которого когда-то родились слова, прозвучавшие как клятва. А земля ходила ходуном — как при землетрясении…

Тогда и было землетрясение. Ты разве не помнишь, дружище? Одно из первых московских землетрясений, во время которого заколебался построенный неопытным восьмиклассником языческий храм, неизвестно на чем так долго державшийся. Постройка заколебалась и рухнула, погребая под своими обломками священное изображение идола.

Но скажи, почему так невыносимо расставание?

Да у тебя, приятель, самый настоящий «собачий комплекс», постоянная нужда в Хозяине.

Собачий?

Ну, если хочешь, комплекс собачьей тоски. Так понятнее?

Я плохо соображал тогда. Какие-то острые осколки кромсали нутро, будто я и впрямь был сторожевой собакой, которой скормили мясо, начиненное битым стеклом.

И в твоих потускневших глазах отразился перевернутый мир, как у того петуха, которого несла за желтые, чешуйчатые лапы молодая дачница, идущая по перрону подмосковной железнодорожной станции Тучково.

Все-таки я чувствовал себя, скорее, собакой. Кругом был Измайловский парк, кругом был Измайловский лес, пели птицы, светило солнце. И тут я верхним чутьем уловил, учуял запах весны.

Весна в конце августа?

Такой теплой, душистой свежестью пахнуло. Я стоял у поваленного дерева, словно перед свежезасыпанной могилой, и все повторял про себя: «Прощай, Индира».

Но только года через полтора мы снова встретились.

Снова?

Да. И все началось сначала…

1984

Я брел по поселку. Пылало лицо.

Родины ветер коснулся его.

Взгляд упал на дорогу — и что я увидел?

Дерьмо отечества моего (нем.) .

Может быть, и об этом когда-нибудь будет приятно вспомнить (лат.) .

Королевский выстрел (франц.) .

«Вслед корабельщиков крик прозвучал и скрипенье веревок» (лат.) . Из Вергилия.

Каждый должен идти на мельницу со своим мешком… Кто первый пришел, тот и мелет (голл.). …О боже, сколь внезапно Фортуна, вращаясь, все перемалывает стремительным колесом!

Алчность — корень всех зол (лат.) .

Раннее слабоумие (лат.) .

Нет, я совершенно его не пью… Это, знаете ли, ужасно для печени… Говорят, что и для желудка тоже… (итал.) .

Вот! (итал.)

Грубое ругательство (итал.) .

См. предыдущее примечание.

В любовном экстазе (итал.) .

Проклятая судьба! (Итал.) .

С точки зрения вечности… (лат.) .

Строжайше запрещено (нем.) .

По всем правилам искусства (лат.) .

К праотцам (лат.) .

С общего согласия (лат.) .

От души (лат.).

В живом организме (лат.) .

Прощай, детка (итал., вульгарная латынь) .

Что и требовалось доказать (лат.) .

Последний довод (лат.) .

Грубое ругательство (итал.) .

То же, что и пред. (итал.) .

Очень грубое ругательство (вульг. латынь) .

То же, что и пред.

Сексуальный вопрос (нем.) .

Ужасному ребенку (франц.) .

Запах женственности (итал.) .

Здесь: половая жизнь, сексуальный вопрос (нем.) .

Искаженное «Nil nisi bonum» — «О мертвых ничего, или только хорошее» (лат.) . Здесь: «Ничего хорошего».

Кофе?.. Нет, я совершенно его не пью… Это, знаете ли, ужасно для печени… Говорят, что и для желудка тоже… (вульг. латынь) .

Грубое, непереводимое ругательство, примерно означающее: «Иди ты…» (вульг. латынь) .

То же, соотв. русскому: «Нехорошая божья матерь».