Ирина Стрелкова - Вера Ивановна

— Не боюсь!

— Тогда поезжай. Как доберешься, сразу позвони.

Он добирался и звонил. Если забывал, то вскоре в кабинете деда раздавался звонок, дед брал трубку и отвечал:

— Да. Он уже здесь.

Подрос двоюродный братец Мишка. Валерка и его пытался иной раз — не всегда — захватить с собой, но Мишке разрешалось ездить на Кутузовский только на дедов день рождения, а в другие дни тетя Ляля не отпускала — и уроки не сделаны, и еще находились дела.

Не ходит — не надо, Мишкино дело. Валерке у деда интересно. Маргарита Семеновна разрешала ему рыться в нижних ящиках шкафа, там хранились ее медали и кубки. Он к ней в общем-то неплохо относился.

На похоронах Валерка стоял рядом с дедом, так велела бабушка. Отец и мама не хотели брать его на похороны, но бабушка сказала, что они не правы, Валерка обязан быть там. Ему-то, по правде говоря, хотелось остаться дома. Валерка трусил похорон, хотя до того только издалека видел жуткие автобусы с черной полосой по борту или как несут по улице мертвые венки с лентами. Но бабушка велела, и Валерка поехал с родителями на стадион. В гимнастическом зале он увидел все, чего так боялся, и услышал, какой замечательной спортсменкой была Маргарита Семеновна. Валерка злился на длинные речи. Жалел деда, а ей уже все равно.

Спустя какое-то время дома, за ужином, разговор о плохом здоровье и беспомощности Всеволода Степановича обрел, слово за слово, нервную напряженность.

Валерка вызвал удар на себя:

— Я бы на вашем месте… я бы перебросил срочно на житье к деду его взрослого внука, то есть меня.

— Не болтай! — получил он быстрый совет от мамы.

— Ты, что ли, берешься вести хозяйство? — спросил отец. — А если он заболеет? Тогда что?

— Вызову врача!

— Чепуха! — возмутилась Ляля.

Виктор молча согласился с женой. Потом Виктор встал и ушел в соседнюю комнату, где Мишка, как заведенный, стучал на пианино. От Лялиного мужа в доме не было секретов, Виктор беспокоился за Мишку — как бы несовершеннолетний ребенок не влетел к старшим посреди серьезного разговора.

— Чепуха! — повторила Ляля.

— Чепуха! — согласилась Вера Ивановна. — Ты, Костя… и ты, Лена… Вы должны уговорить Всеволода Степановича, у нас ему будет лучше. — Она всегда называла деда только по имени-отчеству.

— Мама! — вскрикнула Ляля.

— Что мама?

— После всего!.. — Но Валерка так и не услышал, что собиралась выложить Ляля.

— Лялька! Прекрати! — попросил Костя. — В конце концов, не твое слово самое главное.

— Молчу! — протестующе объявила Ляля.

— Вот и прекрасно, — сказала бабушка. — Только вы уж, пожалуйста, не сразу с таким предложением, а как-то его подготовьте. Ты, Лена, и ты, Костя, и особенно ты, Валерик…

Комната пустела, хотя из нее еще ничего не вынесли. Сквозь голый остов книжных полок Всеволод Степанович увидел давнишние обои — желтенькие, с мелкими цветочками. Он лежал на диване, укрытый легким теплым пледом. На придвинутом столике стоял стакан с чаем. Валерка зависнул под потолком и с диким скрежетом тянул клещами здоровенный костыль. Огненная голова поседела от известки с потолка.

— Дед, кто тебе ладил полки? — спросил Валерка сверху.

— Да уж! — посочувствовал он внуку. — Вколочено!

— Ты, дед, имел дело с гениальным мастером. Сюда вбито только два костыля, они крепят стояки к стене. И больше ни одного гвоздя и никакого клея! Все доски держатся на пазах, свободно разбираются. Ты погляди! — Внук наконец выдрал из стены деревянную пробку и показал Всеволоду Степановичу свой трофей, похожий на гигантский зуб с длинным корнем. — Сейчас мы и второй добудем! Дед, ты так и заказывал разборную? Чтобы в две минуты собрать или разобрать? Нет, мастер был несомненным гением. Ни одной лишней дыры. Любил человек дерево. Ты, дед, сейчас увидишь, как легко вынимаются поперечные доски.

С тем же диким скрежетом внук вырвал еще один гигантский белый зуб.

— Готово! — Валерка качнул верхнюю полку.

«Какая благодать низкие потолки!» — успел подумать Всеволод Степанович.

Внук сверзился на пол и вскочил целехонький. Не через две, но через каких-то десять минут стена оголилась, стояки и полки Валерка вынес в коридор. Всеволод Степанович видел, что у внука чешутся руки, но в квартире больше нечего крушить.

— Посиди отдохни, — сказал он Валерке.

— Да я не устал. Знаешь что? Я могу сейчас отвезти доски на нашем «Москвиче», у нас ведь багажник на крыше. Отвезу и, пока вы тут копаетесь, поставлю полки у тебя в кабинете, даже книги по местам растолкаю. Дед, соглашайся! Па, ты мне дашь ключ от машины?