Ирина Стрелкова - Лекарство для отца

Мать горько отмахнулась: «Не до меня сейчас». Она усердно лечилась от тромбофлебита, от склероза, от гипертонии, от радикулита, но заметно сдавала не от своих недугов, а когда заболевал отец, не признававший за собой стариковских хворей и заболевавший всегда тяжело, что он сам считал признаком волевого и размашистого характера. По отцу, слабые люди болеют слабо, а сильные сильно.

В комнате перед спальней — старики называли эту комнату залой — негде было сесть, кроме как за обеденный стол. И мать, и Жильцов по давней привычке оказались на своих всегдашних местах и оба старались не глядеть на отцовский пустой стул. Мать опухшими в суставах пальцами нашаривала на клеенке невидимые крошки. Жильцов сидел как на иголках. Черт его дернул связаться с попом, когда отцу нужна медицинская помощь! Вот морока. Старичок, видно, не торопится. Хоть бы знать, как называется эта… как ее?.. Процедура, что ли? Нет, обряд…

Жильцов спросил мать, какой обряд совершает священник.

— Исповедует. После причащать будет… — Она отвечала неуверенно, плохо помнила церковные обряды. Да и что могла она помнить? Разве что в детстве ее водили в церковь по праздникам. Замуж вышла — расписывалась по-новому, в Совете. Детей рожала — метрики получала в загсе. Болела — шла в поликлинику за бюллетенем. На пенсию оформлялась — понесла справки в собес. А там и внуки на руках — набирай второй трудовой стаж. Словом, никакого не случалось у нее повода заглянуть в церковь, хотя на пасху непременно печет куличи. С утра у духовки, а вечером, как на Май или на Восьмое марта, гостей полон дом. Для матери все праздники в одной заботе — чтобы тесто удалось и чтобы стол ломился. Не присядет. Зато в будние дни она все вечера у телевизора. Только в каком-нибудь фильме и увидишь что-то церковное. Больше негде увидеть, только по телевизору.

Жильцов вспомнил, что недавно вместе с матерью смотрел по телевизору старый фильм «Праздник святого Иоргена». Припомнилось, как там монахи пересчитывали пачки денег.

«Старичку-то надо заплатить! — спохватился Жильцов. — У них, наверное, полагается».

Он спросил у матери, не слыхала ли она, какие у священников расценки.

— Он разве с тебя вперед не взял? — встревожилась мать.

— В том-то и дело. И разговору не было о деньгах. Но один лектор рассказывал, они дерут за все. За свадьбы, за крестины. В общем, за каждую услугу. Но, может быть, у них не все дерут. Прежний себе особняк отгрохал, «Волгу» купил, а этому интеллигентному старичку начнешь деньги совать, он обидится. У него сын заведует клиникой, профессор или доктор наук, тоже надо принять во внимание.

Мать потупилась, усерднее занялась невидимыми крошками на клеенке.

— Егоровых бабушка прошлый месяц носила внучку крестить. Говорят, платила, но сколько — кто ее знает? Она тайком носила. Сын и невестка против, так она потихонечку.

— Ничего себе потихонечку, — Жильцов усмехнулся, — вся улица в курсе.

— Мало ли что говорят, — возразила мать и, помолчав, добавила: — Насчет платы я не слыхала.

— Вы бы, мама, спросили у нее завтра, сколько ему платить, — Жильцов кивнул на дверь спальни, все еще закрытую. — А то, может, она сама и отнесет ему в церковь?

— Что ты! — мать перепугалась. — Ей только попади на язык. По всему поселку разболтает, что мы попа звали. Отец всю жизнь передовик, портрет повесили на доске ветеранов. Узнают — снимут. — Мать тихо заплакала в тугой комочек носового платка.

Он не знал, что же делать в создавшемся глупейшем положении, и злился.

— Ладно, не будем сейчас ломать голову. Я сам все улажу. Повезу его обратно и по дороге напрямую спрошу: так, мол, и так, сколько вам за труды? Мне с ним детей не крестить! — Чтобы как-то успокоить мать, Жильцов велел ей пососать валидол. Трубочка с валидолом у него всегда была при себе.

Наконец дверь отворилась. Священник вышел из спальни уже не такой уверенный и всезнающий, каким вошел. Он словно был чем-то ошеломлен и обескуражен.

— Все? — спросил Жильцов слишком громко.

Старичок вздрогнул:

— Что все?

— Поговорили? — уточнил Жильцов.

— Да, да… — Старичок заоглядывался в растерянности. — Я готов ехать. Если вы, конечно, сможете меня отвезти.

— Обязательно отвезу! Вот только погляжу, как там отец.

Жильцов направился к двери, но священник удержал его белой костлявой рукой.

— Не советую вам сейчас беспокоить отца. Он себя чувствует вполне удовлетворительно. То есть физически удовлетворительно. Кризис миновал. Однако духовное состояние… — Старичок скорбно затряс головой. — К сожалению, я не смог снять тяжести с его души. Верующий верует, неверующий сомневается. Вряд ли вашему отцу требуется сейчас медицинская помощь. Душа человека, страждущая душа, не в компетенции врача. — Старичок, казалось, продолжал с кем-то неуступчиво спорить. Седые спиральки поднялись, окружили его лицо ветхим, дырявым сиянием.