Вильям Гиллер - Вам доверяются люди

— Ты? На пенсию! С ума сошел, честное слово! И что же, собираешься на бульварах в шашки играть? Или заведешь дачку с огородом, будешь клубнику разводить? Пенси-о-нер!

Он с такой насмешливостью произнес последнее слово, что Степняк немедленно разозлился и начал повторять все то, против чего всегда сам яростно спорил: поработал, дескать, — и довольно, и правительство, вероятно, лучше знает, зачем дает пенсии таким, как он, и, в конце концов, можно человеку когда-нибудь заняться чтением, ходить в театры и в музеи, и просто отдыхать, и делать то, на что никогда не хватало времени… Задорожный послушал-послушал и махнул рукой:

— Ладно, ладно, ты же сам во все эти сказки не веришь. Я на таких «отдыхающих» уже насмотрелся. И нечего с чужого голоса петь… Здоров, силен — как же ты без работы сможешь?

Степняк, уже остывая, хотел было признаться, что четыре дня отдыха показались ему невыносимо тягостными, но, перехватив взгляд Задорожного, брошенный на часы, опять помрачнел.

— Извини, Сергей Митрофанович, что задержал, — поднимаясь, сказал он и язвительно добавил: — Ты человек деловой, а я бездельник.

Задорожный язвительности как бы не заметил.

— Занятой, верно, люди там ждут, — подтвердил он, мотнув подбородком в сторону двери, — но только разговор наш мы не кончили. Есть у тебя телефон?

Он тоже встал с дивана и подошел к своему большому письменному столу.

— Телефон есть… — нехотя сказал Степняк.

— Дай-ка номер, — Задорожный раскрутил вечную ручку. — Надо же тебя с женой и дочкой познакомить.

Степняку вдруг стало стыдно: ворвался без предупреждения, добрых полчаса рассказывал о себе и словечка не спросил о том, как живет Задорожный. Тот угадал его смущение.

— Недавно женился. Два года с небольшим… А дочку ты знаешь. Помнишь ту девчурку, Киру?

— Неужели оставил у себя? Не сдал в детдом?! — изумляясь и опять всей душой отдавшись горячему чувству уважения, которое неизменно испытывал к своему комиссару, спросил Степняк.

Задорожный разглядывал кончик авторучки.

— Да, товарищ папенька, не отдал в детдом… Сначала всюду было переполнено, а потом… привык, что ли? В общем, не отдал — и все. Только вот что, Илья Васильевич, — резко сказал он, — будешь у меня дома — смотри, ни слова! И Надю предупреди. Моя дочь — и все. Мать ее погибла в войну. Так ей сказано, так и всем говорю… Ну кроме жены, конечно: та знает.

Степняку показалось, что Сергей Митрофанович не то вздохнул, не то проглотил что-то. Но через секунду это впечатление растаяло.

— Давай же свой телефон. — Задорожный повторил вслух названный номер и быстро записал его в единственном свободном уголке на страничке перекидного календаря. — Позвоню! — скупо пообещал он и протянул руку.

Пожимая эту мягкую руку, Степняк снова с досадой подумал: «Как же, позвонишь ты! Даже не вспомнишь, чей это номер!» И, расправляя плечи, вышел в приемную, недовольный собой, Задорожным и всем светом.

В машине Бондаренко уселась по-хозяйски — рядом с шофером, предоставив Степняку устраиваться на заднем сиденье. Степняк вдруг поймал себя на мысли, что и он в своей машине неизменно усаживался впереди, с водителем, когда случалось ездить вместе с кем-нибудь по делам. И даже не по делам. А ведь, пожалуй, это не слишком вежливо: предоставлять сидящему сзади любоваться твоей спиной и этак барственно, через плечо, подавать короткие реплики. Поневоле короткие: не очень-то поговоришь с человеком, сидя к нему спиною. И откуда только взялась у нас эта снисходительно-начальническая манера поведения?

Но Таисия Павловна Бондаренко не дала Степняку довести до конца свою мысль. Тем чуть приподнятым, оживленным тоном, каким она вообще разговаривала с мужчинами, особенно с мужчинами высокими, статными, которые всегда нравились ей, Таисия Павловна вдруг заговорила, слегка повернувшись и поглядывая на Степняка в шоферское зеркальце:

— А Задорожный умница, что сосватал вас с нами, правда? Нельзя же допускать, чтоб товарищ с такой биографией, как ваша, сидел сложа руки.

— Биография обыкновенная, — хмуро отозвался Степняк, — а насчет рук… я еще не уверен, что подойду вам.

— То есть как — не уверен? — Таисия Павловна повернулась к Степняку. — Все решено и подписано! — она выразительно похлопала по коричневой кожаной папке, лежащей у нее на коленях. — Решено и подписано, и вы едете со мной в качестве главного врача, чтоб принять у строителей свою будущую больницу.