Кирилл Столяров - Изолятор

— Почему?

— Ваш Колодизнер потому и приобрел славу, что он виртуозно работает со свидетелями обвинения, — пояснил Перчик. — Он выдаивает их не хуже, чем цыган приблудную козу. Между нами, девочками, говоря, два свидетеля — это для него сущий пустяк!

— Вы предполагаете, что все закончится благополучно?

— Не знаю, Игорь Петрович, вам виднее... Лично я не очень-то верю, чтобы следователь передал дело в суд с двумя свидетелями обвинения. Думаю, что их будет пять-шесть, не меньше.

— И что тогда? — побледнел Обновленский.

— Если они выстоят под пулеметным огнем Колодизнера и не откажутся от показаний, данных ими на предварительном следствии, то супруге придется сколько-то лет посылать вам передачи...

— Я не женат!

— Это еще хуже, — грустно проговорил Перчик. — Не знаю, как для кого, а для меня мои родные — свет в окне.

— У вас большая семья? — машинально поинтересовался Обновленский.

— Нет, Игорь Петрович, жена и двое детей. Сын Гриша — ученый, физик, а дочка Беллочка учится в музыкальном училище.

— Сколько же лет вашему сыну?

— Гришеньке двадцать семь, но он уже кандидат наук, — потеплевшим голосом ответил Перчик. — Чтоб вы знали, у моего мальчика большой талант! Он занимается лазерами... Слышали вы о лазерах? Между нами, девочками, говоря, это такие машинки, что не дай бог! «Гиперболоид инженера Гарина» читали? Страшное оружие, бьет тепловым лучом. Гришенька божится, что у лазеров большое будущее. Он что-то изобрел, и ему присудили кандидата наук без всякой защиты. Может быть, не целый лазер, но какую-то его часть придумал именно мой мальчик, сын Аркадия Перчика! Представляете?

— Ваш сын, по-видимому, одаренный человек, — бесстрастно заметил Обновленский. — Как, по-вашему, имеет значение то, что «презенты» делались до, а не после оказания услуг клиентам?

— Для суда это безразлично, — отвлеченный мыслями о сыне, Перчик замешкался и ответил с задержкой. — Первый вариант они именуют взяткой-подкупом, второй — взяткой-вознаграждением.

— Знаете, Аркадий Самойлович, сейчас я почему-то вспомнил, как впервые взял деньги. Их принесла женщина... Есть люди, которые панически боятся боли, и она умоляла, чтобы я дал ей наркоз. В конверте оказалось пятьдесят рублей: четыре свежих, не бывших в обращении десятирублевки и одна грязная, с надорванным углом, кое-как склеенная папиросной бумагой. У мамы был день рождения, и я... — У Обновленского задергались губы. — Мне захотелось подарить маме что-нибудь ценное, и я поехал на Невский, в ювелирный магазин, рядом с Малым залом консерватории...

— Был такой магазин, как же, — с улыбкой подтвердил Перчик. — Помню, помню. Потом его сломали к чертовой матери, когда строили станцию метро «Гостиный двор»... Это же мой район. Чтоб вы знали, я живу в двух шагах от Невского и помню каждый камень в округе.

— Я выбрал, наверное, самую бесполезную вещь, — продолжал Обновленский, пропустив мимо ушей реплику Перчика, — Конфетницу, хрусталь в серебре... Из тех, что годами пылятся в сервантах. Мама была так тронута, что расплакалась. И я... У меня тоже глаза были на мокром месте... — Он с отвращением помотал головой, отчего щеки и валик жира под подбородком затряслись мелкой дрожью. — Черт возьми, чушь собачья лезет в голову!

— А во второй раз? — полюбопытствовал Перчик.

— Без сентиментальностей, — сухо ответил Обновленский, устыдившийся проявленной слабости.

— Уже не отказывались от денег?

— Куда там! У меня появился эдакий спортивный интерес, даже азарт, что ли. Беру конверт и на ощупь пытаюсь определить, сколько в нем. Беседую с пациенткой, а пальцы — на конверте, и ощущение в точности такое, как в покере перед прикупом...

Перчик, прищурился и с состраданием смотрел на Обновленского, почти не сомневаясь, что на первом же серьезном допросе гинеколог расколется, как сухое полено. Но, сами понимаете, лишь при том условии, что следователь сумеет установить с ним психологический контакт. Гонора у гинеколога черт те сколько, толковать с ним на басах бесполезно — наглухо замкнется и закусит удила. Если же прикинуться сочувствующим — а, чтоб вы знали, опытные следователи и не то умеют! — и поиграть с ним мягкой лапой, как сытый кот с мышью, Игорь Петрович мигом расколется.

— Заметьте, я никогда не спешил и не обрывал разговора, — с увлечением продолжал Обновленский. — Напротив, подробно расспрашивал больных и отвечал на все их вопросы, подчас пустые. Причем не потому, что, заплатив мне, они как бы получали право на повышенное внимание... Как вы думаете, Аркадий Самойлович, с какой целью я оттягивал время?