Кирилл Столяров - Изолятор

Памятуя об испытательном сроке, Перчик не пошел на поклон к Фрайштадту и устроился слесарем на фабрику мебельной фурнитуры, где честно отработал целых тринадцать месяцев и девять дней. Чтобы вы знали, он остался бы там и на более продолжительный срок, благо коллектив в бригаде подобрался надежный — все люди пожилые, основательные, а бестолковых — раз, два и обчелся, да и платили прилично, однако как нарочно с лета началась у него жуткая невезуха в домино, и он по уши погряз в долгах. Партнеры у Перчика постоянные, очень интеллигентные, денежные, они долго терпели, но, сами понимаете, кредит портит отношения. Однажды в выходной день — дело было то ли в октябре, то ли в ноябре, — когда они, как обычно, забивали «козла» под грибком у детской площадки в проходном дворе на улице Софьи Перовской, Перчик допустил оплошность, после «яиц» нерасчетливо сделал «рыбу» и нарвался на скандал. Игравший с ним в паре доцент Окропирашвили позеленел от злости, обозвал его «вшивым дегенератом», швырнул на стол две «красненькие» и с расстройства раньше времени ушел обедать в «Кавказский», а завмаг Тулумбасов набычился и понес околесицу насчет долга чести и мордобоя. Короче, его с позором выставили со двора, он медленно поплелся к Конюшенной площади, и тут на его пути оказался Фрайштадт.

— Как жизнь? — осведомился он после обмена рукопожатиями. — Как здоровье?

— А! — Разгоряченный скандалом Перчик в отчаянии махнул рукой. До получки оставалось три дня, в кармане бренчала медь на автобус, а его подмывало выпить. — Разве это жизнь!

— Туговато приходится? — не без ехидства спросил Фрайштадт.

— Имеешь деловое предложение? — с надрывом произнес Перчик, сдвигая шапку на затылок. При мысли о больших деньгах его прошиб пот. — А?

— Вот что, Аркаша, — издалека начал Фрайштадт, — ты немало страдал, и я надеюсь, что суд кое-чему научил тебя. Может быть, хватит совать голову в петлю?

— Мне вот так хватит! — Большим пальцем Перчик провел черту в районе переносицы. — Ася поклялась жизнью Гришеньки и Беллочки, что если я не завяжу, то она разведется со мной!

— Вот видишь, и Ася говорит почти то же самое. — Фрайштадт закивал головой. — Мы знакомы с первого класса, и все эти годы ты меня поражаешь... На бигуди ты имел хороший кусок хлеба и спокойно доработал бы там до пенсии, но тебе во что бы то ни стало захотелось положить в карман больше, чем ты заслуживал. Вспомни, к чему это привело?.. Ты с треском сел в тюрьму, провалил замечательно налаженное дело и вместо прибыли принес мне убыток.

— Извини, Изя, я погорячился, — проникновенным голосом сказал Перчик. — Чтоб ты знал, мне до сих пор стыдно!

— Твое раскаяние в рубли не превратишь, — философски заметил Фрайштадт. — Но это дело прошлое, не будем его ворошить. Хочешь жить как нормальный человек?

— Хочу! Изя, будь другом, помоги встать на ноги!

— Допустим, я помогу, а ты опять начнешь по-идиотски ловчить за моей спиной?

— Чтоб я так жил с кем хотел! — Перчик ударил себя кулаком в грудь.

— Смотри, Аркаша, я еще раз поверю тебе на слово, — смилостивился Фрайштадт. — А теперь слушай и не перебивай. Ты плохо выглядишь, тебе надо подлечиться. Здоровье дороже денег... Бери расчет, и я организую тебе путевку в хороший санаторий. А там посмотрим.

Перчик тайком от Аси уволился с фабрики, а дома с апломбом соврал, что получил в фабкоме соцстраховскую путевку. Фрайштадт снабдил его деньгами на карманные расходы и отправил в санаторий «Черная речка», где Аркадий Самойлович наконец-то всласть попил коньячку и с головой ушел в преферанс, быстро восстановив в памяти правила и приемы этой увлекательнейшей игры. А в середине декабря Перчик и Фрайштадт снова встретились на улице Желябова и во время прогулки детально обсудили вопрос о том, где и как дальше работать Аркадию Самойловичу. На сей раз Фрайштадт без обиняков перешел к делу и посвятил Перчика в чертовски любопытную историю.

Несколько месяцев назад два предприимчивых молодых человека — Алик и Юра — оба 1944 года рождения, беспартийные, с незаконченным высшим образованием и недюжинной алчностью, организовали в одном из совхозов близ Всеволожской подсобное производство галантерейных изделий под янтарь, наняли рабочих и приготовились делать деньги. Однако с первых же практических шагов многообещающее начинание столкнулось со значительными трудностями, так как упомянутые молодые люди были не в ладах с технологией переработки пластмасс и допускали брак, а торгующие организации не брали низкокачественный товар. Юные бизнесмены быстро проели оборотные средства, сели на финансовую мель и в срочном порядке вызвали из Риги папу Алика, имевшего такое же «дело» в каком-то рыболовецком колхозе на северном побережье Латвии. Папа Алика незамедлительно прибыл в Ленинград и вник в существо бед лжеартели, но, против ожидания, категорически отказал в денежной помощи, посоветовав привлечь на паях кого-то из местных деловых людей. Так, «янтарная компания» попала в поле зрения Фрайштадта и стала объектом пристального изучения. Выяснилось, что совхоз входит в крупную свиноводческую фирму, штат которой укомплектован животноводами, абсолютно некомпетентными в галантерейном, производстве. Вместо того чтобы создавать у себя подсобные цеха по переработке сельскохозяйственной продукции, свиноводы с восторгом откликнулись на заманчивое предложение выпускать дешевые перстни и броши, причем их энтузиазм, как догадывался Фрайштадт, имел очевидную экономическую подоплеку: свинина может давать как прибыли, так и убытки, а галантерейное производство в умелых руках приносит гарантированную прибыль, способную создать видимость благополучия всему совхозу. Кстати говоря, он, Фрайштадт, всесторонне изучил экономику сельского хозяйства и пришел к выводу, что будущее подпольной частнопредпринимательской деятельности не в городе, а на селе. Словом, Фрайштадт в принципе готов вложить деньги в это дело, но прежде он должен внедрить в галантерейный цех своего человека. Там имеется вакантная должность старшего механика, и если Перчик согласен, то может завтра же приступить к работе. Условия: кроме зарплаты, Фрайштадт ежемесячно выдает Перчику 200 рублей, а Перчик, со своей стороны, обязуется не лезть ни в какие дела как с молодыми людьми, так и помимо них. Даже если лжеартель лопнет и вся компания попадет в цепкие лапы милиционеров, им обоим ничего не грозит: Фрайштадт — посторонний человек, не имевший ничего общего ни с производством, ни с торговой сетью, а с Перчика взятки гладки — он занимался только обеспечением работы технологического оборудования. Все ясно?