Матильда Юфит - Осенним днем в парке

От небольшого пустынного двора, официально именуемого фабричной территорией, веяло чем-то домашним и милым. Первый снег, выпавший ночью, совершил чудеса. Припорошил закопченные крыши на приземистых фабричных корпусах, стоящих в глубине; бархатной каймой лег на забор, на трубы, на карнизы окон, выступы стен; опушил ветки тонких рябинок с рдеющими сморщенными ягодами. Снегом замело огромную, как башня, поленницу дров у конторы, скамейку у входа, где примостилась забежавшая откуда-то кошка. Даже неподвижные облака на низком небе казались вылепленными из снега.

Необычайная для городского уха тишина распростерлась над фабрикой, над прилегающими улицами, над огородами и полями, начинавшимися за забором. В механическом отделении работал двигатель, и похоже было, что вздыхает и беспокойно ворочается в стойле гигантская корова.

— Я выросла в провинции, — сказала Кущ с волнением, — мне это так напоминает детство — тишина, белизна… Ну и отчаянной же девчонкой я была! С братьями голубей гоняла…

— О! — уважительно произнес Ефимочкин.

Они вошли в низкое, темное помещение. В углу жарко пылала печь, из ее открытой дверцы выбивались красные отсветы, придавая всему теплый, радостный колорит, как на старинной картине. Посредине помещения, около тускло поблескивающего металлическими частями разобранного пресса, суетились, переругиваясь и споря, несколько рабочих в промасленных спецовках. Из-под станка торчали ноги в подшитых валенках; переносная лампа, стоявшая на полу, освещала их белым, ослепительным светом.

Ефимочкин вгляделся и, не найдя Пелехатого, спросил:

— Скажите, будьте любезны, директор ушел?

Его не сразу услышали в шуме голосов, потом кто-то, вытирая пот со лба, переспросил:

— Вам директора?

И наконец снизу, откуда торчали ноги в валенках, раздался голос:

— Тут я. А в чем дело? Кто меня спрашивает?

Озадаченный Ефимочкин, как птица, наклонил голову набок.

— Товарищ Пелехатый, где вы там? Здравствуйте! Это Ефимочкин. Из треста.

— Ефимочкин? Очень, очень приятно…

Пожилой человек, кряхтя, вылез из-под машины и начал вытирать паклей руки. Ефимочкин не сразу признал Пелехатого. Здесь он выглядел моложе, коренастее, энергичнее. И глаза у него играли ярко и весело.

— Мы у себя небольшую модернизацию затеяли, — бодро заговорил Пелехатый, — укорачиваем путь движения продукции… увеличиваем число ударов штампа. Да вот… эксцентрик немного закапризничал. Кстати прибыли, товарищ инженер. Ой как кстати! Мы у вас проконсультируемся. — Пелехатый повернул голову и вдруг заметил в полутьме Кущ. — А-а… Комиссия, значит, приехала… — Тень прошла по его лицу, но он усмехнулся. — Торопились, хотели кое-какие новшества у себя ввести, а то беда: оборудование старое, заплата на заплате.

Директор старался говорить спокойно, естественно, но складка на лбу сделалась глубже, воодушевление и даже нежность, с которыми он поминал эксцентрик, пропали, голос звучал глухо, а руки все медленнее и медленнее перебирали паклю. Он повторил, словно думая о чем-то совершенно другом:

— Да, заплата на заплате…

Ефимочкин обиделся. Он оглянулся на Кущ, надеясь, что она вступится за честь треста. Но Кущ молчала. Тогда с легким оттенком неуверенности в голосе инженер ответил:

— Однако… насколько я осведомлен, заявок на оборудование вы не подавали.

— Не подавали, нет, — согласился Пелехатый. И опять усмехнулся. — Хотели еще кое-что выжать из старого. Использовать внутренние ресурсы.

Все молчали. Слесари и механики с любопытством смотрели на приезжего инженера. Кущ почудилось что-то недоброе в их настороженном любопытстве. И задорный вид Ефимочкина ей не понравился. Она вмешалась:

— Мы пока познакомимся с документацией. Вы не возражаете?

— Что ж… — Пелехатый попросил механика: — Леша, будь добр, проводи. Скажи Верочке, чтобы открыла мой кабинет.

Они вышли из цеха. Первое впечатление нетронутого зимнего царства уже развеялось. Во дворе гудел грузовик, выбрасывая из выхлопной трубы струйки синего ядовитого дыма. Хрупкую белизну снега избороздили глубокие колеи от колес.

Механик Леша, рослый красивый парень в матросской тельняшке, видневшейся из-под спецовки, с открытой, несмотря на мороз, шеей, догнал их и спросил:

— Тут Николай Павлович приезжал. Викторов. Так говорил — вроде хотят дать нам кое-какое оборудование… Обещано будто…

Кущ удивилась:

— Разве Викторов приезжал? Когда это?