Виль Липатов - Дом на берегу - очерки

Обычным — веселым, бодрым, энергичным — приходил Георгий Семенович в те дни в цех, но, верно, было что-то такое в его лице, что приковывало внимание. Рабочие — то один, то другой — подходили к нему, постояв, спрашивали о здоровье, о делах.

— Порядок»! — отвечал он. — Все здоровы!

Георгий Семенович не замечал того за собой, что замечали товарищи, и удивлялся их вниманию. И уж совсем не догадывался он о том, что происходит в цехе втайне от него. Ему и на ум не приходило, что печаль его о саде и доме известна товарищам. Он очень удивился, когда председатель завкома Степан Яковлевич Логутов завел с ним странный разговор:

— Присаживайся, Георгий Семенович, отдохни, поболтаем… Про дела в цехе, конечно, знаю, что новенького по-домашности? Спасибо за привет от Анны Васильевны, ей кланяйся! Ты вот что мне скажи, старый дружище, жилплощадь расширять не собираешься? Шутка ли дело — пятеро! Есть у тебя такие задумки?

— Есть! — просто ответил Георгий Семенович, — Маракую!

Степан Яковлевич откровенно обрадовался, но повел себя странно — вместо того чтобы предложить помощь, содействие, вдруг забегал по кабинету, замахал руками:

— Маракуй, маракуй, Георгий Семенович… Старшего-то сына, слышал, в армию скоро отправляешь… Вот видишь как! Так ты скорей маракуй… — и перевел разговор на другое: — С краном-то как дела? Смонтируем вовремя?

Совсем удивленный ушел от председателя завкома Георгий Семенович, а дома сказал жене печально:

— Придется, Аннушка, переезжать нам в большой дом… Сегодня Логутов насчет расширения жилплощади поговаривал, да странно как-то… — Подумал, вздохнул и добавил: — Новый дом на наши деньги не поднять!

— Где уж там! — вздохнула жена и посмотрела в окно, за которым стыл на морозе сад. — Это ведь прорву денег надо!

Весь вечер Георгий Семенович думал о странном поведении Логутова, но наутро все прояснилось. Наверное, часов в двенадцать к нему вдруг подошли разом молодые монтеры — ученики и друзья — Володя Извеков и Валентин Сычев. Поздоровались, как-то неловко потоптались на месте, словно не знали, с чего начинать разговор. Посматривали, черти, странными глазами друг на друга и маялись. «И эти тоже чего-то…» — с недоумением подумал Георгий Семенович и ворчливо приказал Извекову:

— Болтай, если пришел… Языки, что ли, прикусили?

— Да мы так! — смущенно сказал Володька. — Что, и постоять рядом нельзя!

— Разговаривай! — совсем рассвирепел Георгий Семенович.

И тогда Володя Извеков тихо сказал:

— Слышали мы, Георгий Семенович, что вы дом будете новый строить… Так мы согласны помочь! Кирпичную кладку мы вести, конечно, не умеем — за это другие ребята возьмутся, а что другое — мы поможем…

— В свободное от работы время! — тоже тихо произнес Валентин Сычев. — А по воскресеньям целый день можно работать…

Так вот оно что! Георгий Семенович стал серьезным, даже строгим. Сразу вспомнилось ему все прошедшее — как его товарищи в последние дни все шептались за его спиной, как хитренько поглядывали в его сторону, как ходили в завком, а, возвращаясь, опять советовались меж собой. И поведение председателя завкома стало понятным — ах, старый хитрец, ах, бестия!

— Материал на дом завод поможет достать, — продолжал Володя Извеков. — Кирпич уже есть, тес — тоже, а окна, рамы, другие мелочи ребята сделают… Надо строиться, Георгий Семенович…

— За неделю дом поставим! — объявил Валентин. — А то и за три дня. Всем миром навалимся…

Георгий Семенович строго молчал. Не понимал еще того, что происходит, но уже нутром чувствовал, что происходит событие серьезное и очень важное для него. Важное и серьезное не тем, что ребята хотят помочь построить дом, а тем, что решили сделать это. И когда стали подходить к ним другие товарищи по работе, он уже почему-то не думал о том, что происходит с ним сейчас, а был где-то в прошлом, в своей длинной биографии. Словно бы опять строил Магнитку, завод, опять завод, словно бы шел по годам, и лица тех людей, что окружали его, шли тоже вместе с ним. Пожилые шли с довоенных годов, молодые из близкого вчера, но они шли вместе с ним…

Вокруг Георгия Семеновича уже было людно. Смеялись, кричали, спорили, и он так плотно был окружен людьми, что поневоле согнал с лица суровость и стал улыбаться, сначала неловко, потом смущенно-радостно.

— Стройся, Жора! — солидно говорили пожилые.

— Сад любишь — не уходи в квартиру. Стройся!

— За три дня сгрохаем! — говорили те, что помоложе.