Виль Липатов - Дом на берегу - очерки

Густой бас принадлежал Петру Петровичу Грабову — человеку, работающему в колонне со дня ее организации. Ободренный такой могучей поддержкой, Валерка Груздев навис над трибуной грозовой тучей.

— Мы вскрыли машину Богомякова! — бесшабашно выкрикнул Груздев. — Хотели проверить, под сиденьем трос или оставлен по забывчивости в боксе… Собрались вчетвером, провели бурную дискуссию и все-таки решили проверить машину… Трос, конечно, был на месте, но трос — пустяки перед тем, что мы еще увидели… — Валерий перевел дыхание. — Богомяков потому и приплел закусочную «Волну», что надеялся на нашу трусость, думал, что мы не признаемся. А мы ответственности не боимся, дело доведем до конца… Ребята, давайте сюда чемодан.

Трое друзей Валерки подали на сцену небольшой обшарпанный чемодан и заняли прежнее положение — походили на стражу при Богомякове.

— Живы будем, не помрем! — сказал Валерка Груздев. — За вскрытие машины нам премии не выйдет, так хоть правда победит. Видите, товарищи, что не один трос, а два новейших троса было в машине Богомякова. Но главное, товарищи, впереди! Вот эта самая знаменитая брезентовая сумка, а вот сюрприз. Глазам не поверите…

Груздев вынул из чемодана и показал всем две новых водопомпы, смазанных и обернутых аккуратно в прозрачную бумагу.

— Видите! Видите!

Валерий правильно предположил, что люди не поверят своим собственным глазам, так как еще и месяца не прошло с того дня, когда из-за поломки водопомпы встала на прикол машина — вот совпадение! — Петра Петровича Грабова. Ни на складе, ни в других автобазах помп не оказалось, пока разворачивались снабженцы, прошло две недели, а в кабине машины Богомякова спокойно лежали две помпы.

— Борис, что же это, Борис! — только и Проговорил со своего места Петр Петрович. — Уж такого я даже от тебя не ожидал!..

Валерий Груздев между тем опять сунул руки в чемодан и вынул тяжелое, крупное, тоже обернутое в прозрачную бумагу.

— Вот другой подарочек!

На столе лежал в заводской еще смазке главный тормозной цилиндр — дефицитная вещь на протяжении всех трех зимних месяцев, когда такие цилиндры, бывает, выходят из строя один за одним. Понятно, что из третьего ряда привстал, чтобы лучше разглядеть «подарочек», Сергей Иванович Галдобин. Он на своем ЗИЛе в эти морозные дни не работал: ждал поступления на склад главных тормозных цилиндров, которые по прогнозам должны были появиться через неделю-другую.

— Большую ошибку сделал Богомяков, когда сразу не сообразил, что надо молчать о пропаже! — зло проговорил Валерий Груздев. — Понятно, он растерялся… — Валерий ткнул пальцем в сторону двух тросов, двух водопомп и главного тормозного цилиндра. — Я перед собранием спросил у кладовщика дяди Гриши, под каким соусом Богомяков дефицит получал. Ответ простой: «Он сроду мимо склада не пройдет. Запас делает большой, как мышка-норушка… А попробуй ему отказать! Придерется к чему-нибудь, на всю колонну ославит, иди доказывай, что не верблюд ты… с другой стороны — знатный человек, в президиуме сидит. Вот и считаю, что лучше с ним не связываться…»

Кладовщик дядя Григорий ростом и комплекцией природой не обижен, а сейчас, слушая свои собственные слова из уст Валерки Груздева, так съежился, словно ожидал мести Богомякова. Вдруг подойдет и спросит: «Говорил такие слова? Молчишь? А ну откажись, скажи, что Груздев клевещет!» На складе любой автоколонны работа нервная, напряженная, крикливая. Вот и кладовщик дядя Гриша от страха не дышал и съеживался.

— Думаю, что руководство колонны нас за вскрытие автомашины не похвалит, — неизвестно отчего повеселев, проговорил Валерка Груздев, — но и Богомякову придется с коллективом объясниться. Разве я не прав, товарищи?!

И пошла, как говорится, писать губерния! Для начала зал просто зашумел, потом стали раздаваться отдельные гневные выкрики, а потом все это превратилось в грозный гул, от которого Богомяков, стоящий возле стенки, начал медленно пятиться и пятиться, затем резко повернулся и, сутулый, выбежал из красного уголка.

— Товарищи, товарищи! — стучал карандашом по пустому графину начальник автоколонны Самохин. — Товарищи, прошу успокоиться! Товарищи! Товарищи!

Напрасно! Не мог же Самохин перекричать зал, где все возмущались человеком, который ради рубля и фотографий на Доске почета предал священное — рабочую солидарность.

Все началось со знаменитых «ста пятидесяти граммов». В день получки тракторист Евгений Котосонов находил еще двух приятелей — безразлично кого, и где-нибудь в темном уголке они делили бутылку на троих. На этом Евгений останавливался: шел в радостном возбуждении достраивать дом для своей громадной семьи — жена и пятеро детей. Молодой и сильный, намертво вязал сруб, топор в руках, казалось, ходил сам собой. Евгений Логинович вообще был человеком сильным. Это он спас трактор Салиховского, когда тракторист завел пускач на включенной скорости. Машина уже висела над кромкой оврага, но попятилась, как только Евгений запрыгнул в кабину. И выглядел он значительно моложе своих лет — не было припухших глаз, морщин на лбу. Одним словом, ходил по деревне гоголем, вызывал зависть замужних женщин.