Аркадий Пинчук: Потому что люблю [сборник]

Дождь вылепил из Димки скульптурную фигуру, выделяется каждая мышца. Весло бы ему в руки — и можно ставить у входа на водную станцию. Димка стал высокий и крепкий, как олень. У него доброе и мужественное лицо. Будь чуть посмелее, все девчонки липли бы к нему… Провинция. Тундра. Учить надо.

А девочка эта — в порядке. Валей, кажется, звать. Если ничего другого не подвернется, можно заняться на время отпуска. Два месяца. Надо время как-то убить. Можно даже к Дашке махнуть, только опять эти слезы… Никак не поймет, глупышка, что я не гожусь в мужья, хотя жена из нее получилась бы. Все данные. К тому же красива. Красива, как и Дина Сорокина. И случись со мной то, что случилось с Сорокиным, сбежит к другому через полмесяца. Тамара, та белеет и дрожит, когда я сравниваю ее с Диной, но эти женские фокусы мы знаем.

Тамара провожала меня в отпуск до калитки аэродрома. Почему-то вылет задерживался, и я долго через круглый иллюминатор видел ее, съежившуюся от холода, у невысокого заборчика. Она очень легко оделась, хотела быть красивой. И если бы я вышел в эту минуту и сказал «летим вместе», она бы села в самолет, ничего не спрашивая. Это точно. А если меня не станет через полмесяца?.. Нет, я не вышел из самолета, и она одиноко стояла у невысокого забора, пока наш ТУ не отбуксировали на взлетную полосу. И даже когда мы взлетели, мне кажется, я видел ее голубое, как небо, платье. Может, я и зря так зло шутил в последние минуты. Она ведь не заслужила…

А, к бесу это самокопание! Заслужила, не заслужила… Все хороши до времени. И эта Димкина врачиха наверняка не лучше. Надо будет присмотреться, что это за птица, да Димку вовремя предостеречь. А то клюнет малый на мормышку и будет всю жизнь мучиться. Димка достоин красивой судьбы и красивой любви. И если бы он служил рядом со мной, я бы сумел уберечь его от горьких разочарований. Слава богу, что хоть в отпуске встретились. Время отпусков сейчас стало самым модным временем для поиска невест.

Промокший спортивный костюм висит на балконе, а я надеваю отутюженные мамой брюки, тужурку с золотыми погонами и топаю к Борису. У них в квартире сейчас все вверх дном — сразу два отпускника. Геолог и летчик. Тетя Соня сбилась с ног, но светится радостью. Юрий Алексеевич помогает ей на кухне, Борис прихорашивается у зеркала.

— Ну что, — спрашивает он меня, — промыл мозги цыганским дождиком?

Борьку трудно чем-нибудь удивить. Даже таким необыкновенным солнечным дождем.

— Милый Димка, — хлопает он меня по плечу, — от этого солнечного блеска у меня в глазах рябит. Пробьешь облака — малахитовая шкатулка. И чуть ли не каждый день. На перехват однажды под радугой прошел, как под триумфальной аркой. А ты цыганским дождиком удивить хочешь. Кто эта красавица, что в окошко выглядывала?

— Так Валюшка же… Я тебе говорил уже — соседка, детский врач.

Борис перестает бриться, стрельнув в меня плутоватым взглядом. Мы ровесники, но мне всегда кажется, что он старше меня, по крайней мере, лет на пять.

— А если подробнее?

— В прошлом году институт закончила. В детской клинике работает.

— И все?

— Ну, знаешь…

— О боже! Меня всегда умиляет твоя младенческая наивность и розово-юношеская романтичность… Ладно, маэстро, сам выясню. На день рождения завтра приглашу. Придет?

— Я знаю?

Мне не хотелось говорить с Борисом о Вале. Конечно, она придет. Чтобы Валя — да вдруг отказалась… Смешно думать. Как-то в воскресенье говорю: «Пойдешь со мной за грибами?» Она даже запрыгала от радости. На целую неделю потом разговоров было, каждое дерево вспоминала. Недавно получил перевод из части и в шутку сказал: «Может, в ресторан завалимся?» — «Димка, ты гений! Это же здорово!» А после призналась, что ни разу не была в ресторане. На стипендию не шибко развернешься. А помогать Вале некому было. Она детдомовская. Теперь самостоятельный человек. Врач. Авторитетная личность. Во всяком случае, так утверждает моя мамаша. Она попросила Валю на время отпуска надо мной шефство взять, оказывать положительное влияние. Мне что, мне даже интересно. Пусть влияет! Но если об этом узнает Борис, мне крышка. Он же зубоскал. Чтобы поиздеваться, не пожалеет ни брата, ни друга.

— Так куда мы рулим? — Борис приглаживает вьющуюся шевелюру, застегивает китель. — С девчонками знакомиться? У тебя-то как на этом фронте? Скоро женишься?

— После тебя.

— Не жди, Димка, вечной девой останешься. Я, между прочим, уже хотел… — Борис вдруг умолк, достал папиросы, отвернулся к окну. Закурил. На его лице промелькнула скрытая боль, затаилась в уголках губ. — Потом комэска у нас разбился… — Голос у Бориса вдруг охрип. — Жена его, не поверишь, через полмесяца вышла за другого. Вот так. Ты не поверишь, конечно…