Франц Таурин - На Лене-реке

Было уже за полночь, когда Чебутыркин поднялся и сел, свесив с койки босые жилистые ноги. Не обуваясь, подошел к длинному сундуку, стоящему в ногах постели, открыл его и вытащил оттуда новый полушубок черной дубки.

Прокопий Захарович провел рукой по мягкой, хорошо отделанной бахтарме, по густому теплому воротнику и повесил полушубок на вбитый в стену гвоздь.

На другой день Чебутыркин отнес полушубок на завод и сдал его Сычеву.

— Вот это правильно, — одобрил Сычев, вручая Чебутыркину квитанцию на сданный полушубок. — А знаешь, Прокопий Захарович, большое дело мы начали. И другие коллективы, слышно, наш почин насчет подарков подхватили. Крепка забота в народе о своей Красной Армии.

В начале февраля из Приленска на Западный фронт выехала делегация рабочих и колхозников области, сопровождавшая эшелон подарков бойцам действующей армии.

В составе делегации был знатный стахановец конезавода Егор Иванович Ынныхаров. Он вез с собой рапорт о досрочном выполнении заводом январского плана.

Егор Иванович проездил около трех недель. Слух о его возвращении мгновенно разнесся по заводу. В тот же день, в обеденный перерыв, пришлось ему выступить в цехе. Но много ли расскажешь за полчаса. Порешили, на следующий день — как раз будет суббота — в клубе перед всем коллективом отчитается Егор Иванович о своей поездке, расскажет, что видел на фронте.

Но то будет завтра, а сегодня после работы друзья Егора Ивановича: Сычев, Калугин, Юсупов и еще несколько старых рабочих — собрались у него на квартире.

Только что уселись за стол, и Егор Иванович не успел еще рассказать, как доехали они с эшелоном до Москвы, в дверь комнаты постучали.

— Еще к тебе, Егор, гости, — сказал Сычев. Он сидел ближе всех к двери, встал и открыл ее.

В комнату вошла старушка рассыльная.

— Слава тебе, господи! — воскликнула она, оглядевшись. — Всех в одном месте сыскала. Идемте, мужики, в контору. Андрей Николаевич всех велел разыскать и вызвать.

«Что такое случилось?» — произнес Калугин.

— Что нибудь да есть, — отозвался Сычев. — Андрей Николаевич зря тревожить не станет.

— Эх, — протянул с огорчением Юсупов, — так и не успели послушать, что на фронте делается. Ты хоть скажи, Егор, как там дела-то?

— Дела на хорошую дорогу повернули, — ответил Егор Иванович. — В Москве немцам не бывать, а скоро и ноги ихней на нашей земле не останется.

— Ну вот, — обрадовался Юсупов, — теперь от сердца отлегло. Можно и на совещание. А только все-таки, что такое стряслось?

А стряслось вот что.

Распоряжением главка четыре вагона дубильного экстракта из семи находящихся в пути были переадресованы другим заводам. В телеграмме главка указывалось на крайнюю дефицитность материала, вызванную выходом из строя западных экстрактовых заводов, и предлагалось мобилизовать внутренние ресурсы.

Опять нависла угроза срыва плана.

Самоходов по телефону передал на завод о телеграмме главка.

— Что думаете предпринимать?

— Не сумею сразу сказать, Спиридон Матвеевич, — ответил Андрей. — Соберу народ, посоветуемся.

— Направляю к вам Кравцова, обсудите этот вопрос с его участием. Я должен вылететь в северные районы.

«Не знаю, чем нам поможет присутствие Кравцова», — подумал Андрей.

Перед совещанием Андрей имел продолжительную беседу с главным инженером и начальником планового отдела. Каждый из них высказал свои соображения.

— Но это еще не дает нам полного решения вопроса, — сказал Андрей, выслушав их.

— Конечно, — согласился Луговой, — это только начало. Есть еще одно соображение.

— Именно?

— Использовать местные дубители — корье. Но этот вопрос нужно разработать во всех деталях и потом обсудить специально.

— Согласен.

В назначенное время, к семи часам, кабинет Перова был полон.

Луговой и начальник планового отдела Прохор Никодимович сидели у стола, сверяя подготовленные расчеты.

Ждали Кравцова. Когда он вошел и, извинившись за опоздание, уселся за стол рядом с Перовым, Андрей открыл совещание, предоставив слово главному инженеру.

— Выполнение годового плаца обеспечено дубителями всего на семьдесят процентов, но сокращение завоза, вызванное условиями военного времени, не дает нам никакого права сокращать выпуск продукции. Кое-кто, — Луговой покосился на опустившего глаза Прохора Никодимовича, — очень неудачно выразился по этому поводу. «Сколько пива — столько и песен». Будем считать, что товарищ обмолвился. Эта свадебная мудрость нам не подходит: мы должны преодолеть эту новую, неожиданную для нас трудность.