Владимир Киселев: Человек может

— Что такое? — удивился Павел.

— Пощупай.

Павел развернул платок, сжал его в руке и возвратил Виктору.

Виктор сложил платок вчетверо, положил его на правую ладонь, поставил гвоздь шляпкой на платок, резко взмахнул рукой, и внезапно Павел увидел, что огромный гвоздь почти по самую шляпку вонзился в доску забора, перед которым они остановились. А доска была толщиной чуть ли не в два пальца.

— Теперь вынь гвоздь, — предложил Виктор.

Павел потянул гвоздь что есть силы. Это было совершенно бессмысленно, — чтобы так вколотить его, потребовалось бы по меньшей мере пять добрых ударов молотком.

После Павел пришел к забору один. С собой он захватил клещи. Гвоздь отвратительно визжал; чтобы его вытащить, пришлось приложить все силы.

Непонятно. Все это было непонятно. И сейчас, как тогда, у него звенело в ушах, а во рту появился какой-то металлический привкус.

Когда он вышел на улицу и оглянулся, он увидел, что на стене у парадной двери висит мраморная доска с высеченными на ней золотыми буквами:

«В этом доме с 1937 по 1941 г. и с 1945 по 1947 г. жил выдающийся ученый, академик Константин Павлович Вязмитин».

Фамилия Алексея — Вязмитин. Это его отец. Марья Андреевна — жена. Но почему они Павла не расспрашивали? За кого они его приняли?

После завтрака Марья Андреевна спросила:

— Что же вы собираетесь сегодня делать?

— Попробую устроиться на работу, — ответил Павел.

— Хорошо, — непонятно сказала Марья Андреевна. — Пока у вас все наладится и выяснится, жить вы можете у нас. Вы нас ничуть не стесните. Как видите, квартира у нас большая, людей немного. А условие я вам поставлю только одно: не опаздывать к обеду. Обедаем мы в шесть часов. Но если придете раньше — пожалуйста…

Черт знает что, — думал Павел. — Рассказал ли хоть этот Алексей о драке? Наверное, нет. Нужно скорее устраиваться на работу — и куда-нибудь в общежитие. Это какие-то сумасшедшие.

Ночью Павел представлял себе, как, очевидно, не спят Алексей и эта огромная тетка, Олимпиада Андреевна, как они, наверное, прислушиваются — не поднялся ли Павел, не обшаривает ли он ящики, не крадется ли в их комнаты с ножом в руках. Еще бы, из тюрьмы вышел с подбитым глазом, бандит.

Что Марья Андреевна может чего-либо бояться, ему и не пришло в голову.

Но на деле боялся он, а не они. Он, конечно, понимал, что Олимпиада Андреевна не станет прокрадываться в его комнату с ножом в зубах, чтобы зарезать его, но еще страшнее было, когда она утром, не спрашивая, почему у него разбито лицо, отозвала его к окну, взяла бутылочку с зеленкой и смазала ссадины. Когда он одевался в передней, он посмотрел на себя в зеркало и сейчас же отвел взгляд.

«А что, если туда больше не ходить?» — думал Павел, хорошо зная, что он вернется и что не отступит до тех пор, пока не поймет, в чем тут дело.

Троллейбусом он доехал до завода на окраине города. Сотрудник отдела кадров, величественный человек с чисто промытыми морщинами на большом породистом лице, посмотрел на Павла холодно и недружелюбно.

— Упал? — спросил он.

— Упал, — согласился Павел.

— Почему-то все пьяные участники дебошей и драк обязательно падают на лицо, — заметил работник отдела кадров. — Но мы хулиганов на работу не принимаем. У нас своих хватает.

На стене, недалеко от входа на завод, висела огромная доска, на которой были наклеены небольшие листочки. Все они начинались словом «Требуются». Требовались инженеры и врачи, разнорабочие и печатники, уборщицы и доноры, плотники и техники по радиоаппаратуре. Иногородним предлагались общежития, всем обещали всевозможные преимущества и льготы.

Павел выбрал строительное управление «Киевжилстроя». Здесь в отделе кадров толкалось столько людей, что на его разукрашенную зеленкой физиономию никто не обратил внимания. Начальник отдела кадров повертел в руках справку, полученную Павлом в тюрьме, и сказал:

— Сначала нужно получить паспорт.

— Так мне же его не дадут, пока я не устроюсь на работу.

— А на работу вы не устроитесь до тех пор, пока не получите паспорта, — возразил начальник отдела кадров и сейчас же занялся другим человеком — маленькой, худощавой девушкой с удивительно располагающей улыбкой. Она почему-то хотела стать каменщиком.

За обедом Павел, глядя вниз, рассказал о своих неудачах.

— Ничего страшного, — ответила Марья Андреевна. — У вас какое образование?

— Десять классов… не закончил.

— Пока что надо было бы заняться учебой… Вы какой язык учили в школе?