Григорий Тютюнник - Водоворот

— Сейчас он нам даст! — крикнул на бегу Абдулаев и вставил в автомат новый диск.

Еще проскочили метров пятьдесят, и вдруг шквальный поток огня полоснул по наступающим. Боец, бежавший впереди Тимка, ткнулся лицом в снег. Наступающие шарахнулись в сторону, а Тимко побежал прямо, стреляя на ходу и что есть силы крича: «…а-а!» Несколько раз падал, поднимался, снова бежал, выплевывая изо рта снег. Взрывной волной его бросило в сугроб. Он полежал несколько секунд, вогнал в автомат новый диск, сыпанул пулями куда-то вперед. Вокруг него что-то трещало, лопалось, швыряло снегом в глаза, но он полз вперед. Ему и в голову не приходило, что это хлопают вокруг него разрывные пули. Он все полз, оставляя в глубоком снегу извилистые следы. Вдруг заскользил куда-то вниз и понял, что скатывается в овраг. Сразу же вскочил на ноги и побежал. Вверху трещало, гремело и ухало. Стены оврага были черны от вспаханной разрывами земли.

С трудом вскарабкался на склон и увидел возле хаты двух гитлеровцев в касках. Те тоже заметили его и дали длинную очередь. Но он успел упасть в снег, и пули просвистели над ним. Тимко отцепил гранату и швырнул наугад, разрыва почти не слышал, так как поблизости в тот же миг разорвался снаряд. Комья мерзлой земли дружно забарабанили по спине. Он поднялся и, согнувшись, побежал к хате. Один солдат был убит, а второй возился с лентой у пулемета. Ему удалось ее заложить, но выстрелить он не успел. Тимко ударил его прикладом по каске так, словно рубил топором бревно, которое трудно расколоть,— обеими руками. Немец выдохнул из груди короткий звук «хо» и упал навзничь. Тимко присел у пулемета и повернул его вдоль улицы.

Немцы короткими перебежками, прячась за хатами, бежали к нему, и Тимко видел каски и серые лица. Они были уже близко. Но вдруг враги повернули и побежали назад. Один из них взмахнул на бегу руками и, раскинув их, упал на землю; второй присел, потом выпрямился и, прихрамывая, побежал дальше.

Лента кончилась. В это время позади себя Тимко услышал тяжелое сопение и крик. Оглянулся и увидел красноармейцев, которые выбегали из-за хат. Мимо протопали несколько бойцов, и один из них схватился руками за голову, закружился на месте, как слепой, пробежал несколько шагов, споткнулся, ухватился за дерево и, согнувшись, так и остался возле него. Тимко вскочил и тоже хотел бежать вперед, но вдруг увидел, что пулеметчик-немец, которого он оглушил, пытается расстегнуть кобуру на убитом и вытащить пистолет.

Тимко дает короткую очередь из автомата. От шинели фашиста отскакивают клочки сукна, раскаленные блестящие гильзы сыплются на землю, из них вьется дымок.

Наши войска уже заняли восточную окраину села и продвигались дальше. Красноармейцы бежали огородами к верхнему краю, где еще огрызались немцы.

Тимко видел, как возле одного разбитого снарядом дома суетились наши минометчики, устанавливая орудие. За домом, под разрушенной стеной, стояли сани с минами; косматая рыжая коняга, что привезла сюда боеприпасы, будто дремала, понурив голову. На длинной шерсти висели хрустальные сосульки и при каждом движении животного мелодично тренькали. Усатый ездовой с кнутом за поясом, бурый от натуги, носил мины.

Бойцы открыли огонь, и Тимко видел, что мины рвутся на бугре, за селом. Когда снежная пелена рассеялась, он заметил человеческие фигуры, катившиеся темными клубочками в село.

«Немцы в контратаку перешли»,— подумал он и побежал быстрее, перепрыгивая через тела убитых, лежавших на дороге. Выскочив за околицу, помчался дальше. Шагах в двадцати от него бежали, шумно дыша, еще какие-то бойцы, но вид у них был странный: все они были в грязных, рваных шинелях и вооружены чем попало — это были только что освобожденные из лагеря пленные. Вдруг с холмов потекла вниз лавина шинелей, и сразу же за ними показались танки. Они мчались на полной скорости, разбрасывая гусеницами снег, оставляя позади себя белые вихри снежной пыли, сверкающей на солнце. Сквозь эту пыль смутно виднелись людские фигуры — немецкая пехота. Тимко упал в снег и огляделся. Он уже отчетливо видел лица своих. Немецкие танки били из пушек и пулеметов. Раненые падали в глубокий снег. Упав, человек будто проваливался сквозь землю.

Тимко вскочил, пробежал вперед. Невозможно было понять, кто кого одолевает. Что-то блеснуло, повалил густой дым. Ближний танк завертелся на месте. В горло Тимку ударило кислой окалиной горелого железа. Он пробежал еще несколько шагов, прыгнул в глубокую воронку от снаряда. Внезапно немецкие танки повернули обратно, по нашей пехоте из конца в конец пронеслось: «Ааа-а-а-а!» Серые шинели зашевелились и побежали назад. Тимко тоже вылез из своей воронки, пустился вдогонку сильными, резкими скачками. Мимо него с ревом промчались с разгона на холм наши «тридцатьчетверки». Тимко увидел бойца без шапки и шинели. Зеленая фуфайка его была окровавлена. В ложбине овечьей отарой сбилась вражеская пехота, а наши танки давили ее гусеницами и расстреливали из пулеметов.