Федор Халтурин - Говорите любимым о любви

Постепенно Сергей стал выбиваться из сил, пальцы ног закоченели, студеный воздух обжигал легкие.

Лога сменялись увалами, лесные поляны — непроходимой чащей векового бора. Иногда Сергей останавливался, прислушивался: не потянет ли дымком, не взлает ли где собака?

Взбираясь по обрыву, он оторвал ручку от чемодана.

Пришлось взять его под мышку. Поднявшись на взгорок, Сергей решил передохнуть, собраться с мыслями. Он уже подумывал о том, не остаться ли ему в лесу да у костра переждать буран, как вдруг. Показалось ему, что ли?

Словно крохотная звездочка, впереди слабо мерцал огонек. Далеко ли, близко ли, трудно было разобрать, теплился он последней искоркой в потухающем костре — живой, единственный, домашний.

Сергей подхватил чемодан и бросился напрямик. Он падал, чемодан выскальзывал из рук, рыхлый снег забивался Сергею в рукава, за воротник. А огонек впереди все мерцал, звал, манил…

Уже за самоваром, потягивая с блюдца душистый малиновый чай, Сергей спросил у матери:

— Мама, чей это дом с краю деревни, у Волчьего лога?

Ведь я туда вышел на огонек.

Мать удивленно всплеснула руками:

— Неужто запамятовал? Да Анны Степановны дом, учительницы твоей. Она у нас во всей деревне одна за полночь сидит. Далеко ее огонек-то виден. Каждому светит.

От Мартыновского до Талицы четыре километра. От Талицы до Мартыновского — тоже четыре. Всего восемь будет. Эго Димка так считает. И правильно считает. Ведь ходит-то он туда и обратно. Каждый день. По восемь километров. В школу. Вот уже пятый год ходит.

По обе стороны дороги поля раскинулись. Телефонные провода над головой гудят. По обочинам донник растет. И ни кустика, ни деревца вокруг.

Только в одном месте, как раз на полпути между деревнями, стоит березка. Тоненькая, беленькая. Зимой она под ветром клонится, будто Димке путь-дорогу указывает. Не заблудись, мол, Димка, в буране! Весной — зеленая, кудрявая, ласково шелестит, будто с добрым утром поздравляет. А вот сейчас, осенью, сыплет березка Димке под ноги звонкие монисты червонного золота. Ничего, мол, для друга не жалко.

Эх, березка, березка, веселая подружка! Привык к ней Димка, родной она для него стала.

Идет Димка из школы, шлепает резиновыми сапогами по размытой ночным дождем дороге, песню про космонавтов напевает. Ту самую, в которой говорится, что на Марсе будут яблони цвести. А что? И будут! Сегодня Димка во все верит.

Радостно Димке. Пятерку по русскому получил.

Машина Димку обогнала. Помахал ей Димка вслед рукой. Давай, жми, шофер! Только смотри, вон там, у березки, осторожней. Рытвина там большая. Застрянешь еще, чего доброго.

Смотрит Димка: так и есть. Застряла машина, забуксовала. Подергалась взад-вперед. Замерла на месте.

Мотор заглох. Выскочил из кабины шофер-солдат, вокруг машины обошел, под колеса заглянул. Потом полез в кузов.

Спрыгнул на землю. А в руке — топор. К березке солдат направился.

У Димки сердечко так и захолонуло.

— Дяденька! — закричал. — Постой, дяденька, не руби березку!

Не слышит солдат. Топором замахнулся.

Припустил Димка что есть мочи, кричит на бегу:

— Дядя-а! Дяденька!..

Подбежал к солдату. Тот смотрит на Димку. Глаза у солдата сердитые. И лицо усталое.

— Ну, чего тебе? — говорит.

А Димка чуть не плачет:

— Дяденька, не трогай березку. Она же маленькая…

— Сам вижу, что маленькая, самому жалко, — говорит солдат. — Да видишь, машина буксует. Надо что-нибудь под колеса подложить.

А сам улыбается так, вроде провинился в чем.

Осмелел Димка.

— Давайте я в деревню за трактором сбегаю.

— Еще чего выдумал! Пока ты бегаешь, время уйдет. Я и так опаздываю.

— Тогда… — Димка оглянулся вокруг. — Тогда я камней натаскаю, рытвину завалим. Вон камни, недалеко. Их весной сюда привезли. Дорогу хотели ремонтировать… Да вы не беспокойтесь, я мигом.

Солдат не успел ничего ответить. Димка уже несся по обочине. Схватил два камня, вернулся. Глаза сияют.

— Куда бросать? — спрашивает.

Солдат махнул рукой и тоже пошел за камнями. Вдвоем они быстро натаскали целую кучу, навалили под задние колеса.

Вышла из рытвины машина.

Сидит солдат в кабине. Ничего, вроде доволен и не хмурится больше.

— Тебе далеко? — это он у Димки спрашивает.

— Да нет. Вон, на том взгорке, деревня. Вон, справа от дороги.