Георгий Марчик - Субботним вечером в кругу друзей

— Так никто ни разу и не догадался возместить ваши расходы? — с надеждой спросил я.

Саша загадочно улыбнулся:

— На свете есть кое-что подороже денег…

Кажется, я уловил. Усек. Да он не так прост, как кажется.

Попробую-ка вызвать его на откровенность.

— Прошлым летом в нашем санатории, — ненатурально хихикнув, сказал я, — объявился один медик. Среди женщин прошел слух, что это крупный специалист. Начался переполох. На прием к нему повалили. А он, стервец, принимал только самых хорошеньких. Выбирал и снисходил… Они в восторге. Ах, ах, как он лечит! Как он лечит!..

— Шарлатан, — уверенно заявил Саша. — Не иначе.

— Хуже, — сказал я. — Дамский угодник.

— Раньше были карточные шулеры, — сказал Саша, — а теперь любовные аферисты.

— А ваши пациенты в основном, наверное, пенсионеры? — придерживая дыхание, спросил я.

— Не только, — сказал Саша. — С пенсионерами труднее всего: они самые недоверчивые и привередливые. Легче всего, конечно, излечивать пассами молодых женщин, — чуть смущаясь признался он. В его открытом, честном взгляде было столько скромности и доверия ко мне, что я ни на секунду не усомнился, что процесс излечения молодых женщин не вызывает у него никаких низменных чувств.

— А как это делается? — спросил я на всякий случай.

— В общем-то очень просто. Все дело в кончиках ваших пальцев. Вы осторожно водите руками вокруг нужного места и слегка двигаете пальцами. Они сами подскажут вам, что делать дальше.

— Дотрагиваться можно? — с явным интересом спросил я.

— Да, конечно, если возникнет необходимость.

— А есть ли какие-нибудь границы при этом лечении? — продолжал допытываться я.

— Нет, границ нет, — подтвердил Саша.

Я удовлетворенно кивнул и сглотнул слюну.

— А возникают ли при этом какие-нибудь трудности или осложнения? — спросил я.

— Да был случай. Одна дама подала на алименты. Я так и сказал на суде: «Я экстрасенс, а не какой-то там шалопай. Я знаю, что делаю».

— Вы на самом деле были ни при чем? — спросил я.

— Трудно сказать. Во время сеанса входишь в такое состояние, что когда выходишь из него, уже ничего не помнишь.

— А как к этому относится ваша жена? — спросил я.

— Я холостяк, — с грустью сказал Саша. — Поверьте, ни деньги, ни женщины меня не интересуют.

— Какой же тогда смысл заниматься этой, с позволения сказать, хиромантией? — спросил я.

— Еще какой! — Саша улыбнулся. — Деньги что?! Не будь я экстрасенсом я бы и мечтать не смел защитить сначала кандидатскую, а скоро и докторскую диссертацию. Знали бы вы, как доверчивы бывают академики, и как каждому хочется снова быть мальчиком…

— Ясно, ясно, — несколько разочарованно протянул я.

…Всю ночь мне снилось будто я пытаюсь делать пассы как экстрасенс — даже просыпаться не хотелось…

Утром мы распрощались с Сашей. Так посмотришь — ничего в нем особенного. Кандидат наук. Мало ли кандидатов. А вот скажи, что он экстрасенс, сразу совсем другой интерес.

На работе, выбрав удобный момент, я шепнул одной молодой женщине, которая давно нравилась мне:

— Знаешь, а у меня открылись способности экстрасенса…

Она так и ахнула: «Чур, я первая!»

Митькин был счастлив. В его жизни это случилось впервые. Едва он открывал рот, как какие-то очень любезные и услужливые люди опрометью бросались выполнять любое его желание. «Выпить бы…» — даже не сказал, а только подумал он, и вот уже катят к нему на тележках коньяк, шампанское, ликеры — и все бутылки в золотых заграничных этикетках.

— Может, и закусь желаете, ваша светлость? — спрашивают.

— Не откажусь, — степенно отвечает Митькин.

И тут как тут перед ним словно на скатерти-самобранке появились всевозможные изысканные яства: и батон колбасы, и горка помидоров с огурцами, и перышки зеленого лука, и даже миска белых кругляшей молодой картошки с аппетитно курящимся над ней паром.

— Какие будут еще указания? — спросил, подобострастно кланяясь, какой-то тип, весь в серебряных и золотых позументах и шевронах.

— Мне бы лучше белой, — сказал Митькин, не очень, правда, уверенно: а вдруг здесь какой-то подвох и сейчас его вытурят отсюда в три шеи. — К другому я пока еще не привык, — извиняясь, добавил он. — Да не забудьте, магазины работают с двух часов.

— Об этом не извольте беспокоиться, ваша милость. Это само собой уже заготовлено. Чего еще желаете? Говорите без стеснения. Все будет тотчас исполнено.