Виктор Попов - Живая защита

— Здрас-с-те, — разноголосым хором отозвалась комната.

— И до свидания. Не буду вам мешать. Это я Григория провожал и заодно с Кузнищами знакомился.

— Уходишь? — насторожился Гришка.

— Ты же знаешь… Мне сейчас не до развлечений, — искренно сознался Павел.

— Конечно, конечно, — с понятливой торопливостью согласился Гришка.

— До свидания, — уже нестройно отозвались девичьи голоса вслед Павлу.

Все равно Гришка был удовлетворен. Все видели инженера! Теперь можно заняться и девочками. Он сел на табуретку рядом с беленькой, заложив ногу на ногу, щелкнул пальцами, требуя висевшую на стене гитару с розовым бантом на грифе. Рядом суетливо пристраивался Ванек Вендейко…

Павел неторопливо шел по улицам. Наверно, от Гришкиной беззаботности настроение улучшилось.

Кузнищи были не такими уж маленькими, какими показались вначале. Павел прошел мимо консервного завода, прикинул, сколько занято рабочих. Предприятие не бог весть какое, но для райцентра — вполне подходящее. Автохозяйство. За крышами домиков виднелись краны: значит, есть строительная организация. Да еще на железнодорожном узле два депо — паровозное и вагонное, дистанция пути, дистанция сигнализации и связи, а потом — большой элеватор. Нет, Кузнищи не какой-то заброшенный в степи одинокий поселок, а вполне приличный, хотя и небольшой городок.

Ночью Павла разбудил дробный стук. Это Гришка вернулся. Включил свет и между кроватями пустился отбивать «барыню».

— Черт те что! — недовольно проворчал Павел, натягивая на голову одеяло.

Гришка легко подпрыгнул и боком, по-петушиному, пошел чечеткой мимо кровати.

— Да ты уймешься наконец?!

— А зачем? А зачем… — запыхавшись, шлепал Гришка ладонями по коленям. — Спи. Проспишь все на свете. А зачем?

И когда устал, прямо с ходу бухнулся на свою постель.

— Ф-фу, как хорошо! — засмеялся, захохотал, закрыв глаза.

Укладываясь спать, он долго расстилал простыню, взбивал подушку, разглаживал одеяло да еще нудно мурлыкал себе под нос, что «ты говорила… не забуду…». Наконец выключил свет. В темноте дружеским шепотом проговорил:

— Напрасно дезертировал. Одна про тебя мощно выспрашивала. С кем якшается, кому пишет, от кого приветы получает. Эх ты! И она… ничего. До моей, конечно, далековато, но ничего…

— Слушай, давай спать!

Но Гришка вновь захохотал.

— Как хорошо!.. Эх ты-ы… высшее образование… Как хорошо!

Утром Павел не увидел Гришки: чуть свет он уехал на перегон. Там заканчивались последние приготовления к осенним работам. Гришкиному трактору предстояло таскать лесопосадочные машины. Никогда Гришка не занимался этим делом. Не хотелось ему ударить лицом в грязь. Девочки узнают, смеху будет, если опростоволосится. Пока на перегоне тихо, никого нет, он подцепит агрегаты, хорошенько потренируется, набьет руку, чтобы машины двигались колесо в колесо. Иначе рядки будут неровными и расстояние между ними неодинаковым. С начальством посоветовался, одобрили…

Павел надумал идти в контору дистанции прямо с утра. Но в столовой была такая очередь, что потерял около часа, а все равно не позавтракал, да еще опоздал к началу работы конторы. Как нарочно, на станцию беспрерывно прибывали поезд за поездом. А в столовой поездникам привилегия — без очереди. Вот и дожидайся, когда поезда перестанут прибывать в Кузнищи. Разозлился, смял в кармане отпотевшую пятерку и ушел.

В конторе на весь коридор из-за двери секретаря-машинистки несся треск пишущей машинки. Из технического отдела слышался мужской голос: кто-то по телефону добивался номера вагона, поданного для погрузки саженцев. В бухгалтерии сухо трещали арифмометры, и женские голоса обсуждали качество новых, только что привезенных в магазины райпотребсоюза шерстяных кофточек.

Начальник дистанции Андрей Петрович Дементьев был у себя. Кабинет и его хозяин не подходили друг для друга. Андрей Петрович был просторным в плечах, высокого роста, в облегающем живот черном костюме и обязательно в белой рубашке с расстегнутым воротником. Галстук надевал в редких случаях, — когда вызывали на пленум райкома партии или когда выезжал в управление железной дороги. Крепкая шея розовела, дышала здоровьем, конопушки на носу и рыжеватые волосы тоже светились.

Андрей Петрович выглядел молодцевато. Секретарь-машинистка говорила в конторе, что белой рубашкой, небрежно расстегнутым воротником он подчеркивал свою моложавость. На самом деле все было проще. Дементьев носил то, что нравилось.