Виктор Андреев - Молодой Ленинград ’77

— Поработаю я с вами. Что у вас тут самое трудное?

— Саша Панин, иди побросай песочек, пусть мастер таскает плиты. Ему полезно размяться.

Плиту цепляли толстыми прутьями и вчетвером несли наверх. Тяжело было шагать по гравию, по песку. Но Игорь быстро приспособился и даже почувствовал удовольствие от физической нагрузки. К чему другому, а к работе за два строительных сезона он привык, так что напрасно ехидничал Брегов насчет разминки.

Он понимал, почему Илья относится к нему неприязненно. Брегов до института работал на стройке, два года был в армии. Конечно, ему неприятно подчиняться неопытному юнцу, у которого за плечами всего-навсего три курса института. Да и нрав у Ильи тяжеловатый, властолюбивый. Своих ребят так вышколил, что без его разрешения никто и на минутку не мог остановиться. Может быть, при такой работе иначе нельзя… Хотя вряд ли. Строгость строгостью, но доброе слово всегда лучше помогает. Сам был в прошлом году бригадиром, знает.

И еще Илья мог коситься на него из-за одного случая. Когда в первый раз вышли на откос, Игорь объяснил, что нужно делать, — разбрасывать гравий и укладывать плиты. Но предупредил, что геодезисты обещали определить уровень, да так и не сделали.

— Нужно было раньше смотреть, — недовольно сказал тогда Илья. — На стройке нельзя верить словам, тереби начальство, пока не добьешься. А работать мы начнем, нельзя расхолаживать ребят.

И, конечно, пришлось переделывать — два дня работали впустую. Но это было в самом начале, когда никто ничего толком не знал, да и Брегов был виноват в не меньшей степени, чем Игорь.

«Я тебе со временем все-таки докажу, что я мастер, а не пустое место!» — упрямо думал Голубев, таская плиты.

Эти железобетонные прокладки нужно было подогнать так, чтобы уровни первой — в начале откоса — и последней — в конце — разнились всего на несколько сантиметров. А откос длиной около километра.

Специалистом по укладке был Валерка Бодров — его Игорь знал по институту, но здесь как бы увидел другими глазами. Важным стал человеком, покрикивал на ребят, считал себя полномочным представителем бригадира.

Прильнув к плите, командовал:

— Выше! Чуть влево! Выгребите гравий! Игорь, что рот разинул, приказа не слышал? Здесь ты для меня не начальник, а подчиненный.

И снова сосредоточенно щурился и с удовольствием подавал команды.

— Послушай, Валера, — не выдержал Голубев. — Здесь аптекарская точность не нужна. Сверху ляжет арматура, затем бетон. Вы напрасно теряете время.

— Мы халтурить не будем, — важно сказал Валерка, явно подражая бригадиру, и весело рассмеялся. — Бригада имени Брегова работает только со знаком качества.

«Поговорить надо с Ильей, — решил Голубев. — Зачем они напрасную работу делают?»

Вскоре Илья поднял над головой скрещенные руки. Сразу ребят как ветром сдуло — побросали лопаты, ломы и устремились к воде.

— Перекур двадцать минут, — известил Брегов. — Пять минут добавляется в честь мастера. Редко он нас балует посещениями.

— Да понимаешь, Илья, я бы рад с вами поработать, да беготня заела, — начал оправдываться Игорь.

— Я просто так, — прервал его Брегов. — Мы сами знаем, что и как делать, нас учить не надо.

— Конечно, не надо, — согласился Игорь. — И все же я хочу сказать, что вы напрасно так тщательно подгоняете плиты и разравниваете квадраты. Ведь лишнюю работу делаете.

— Разве мы не справляемся? — высокомерно спросил Брегов. — Кого-нибудь задерживаем? Нет. Будем делать как следует! Халтуру я гнать не привык.

Голубев пожал плечами:

— Дело ваше, только ни к чему все это.

«Эх, мне бы такую уверенность! Уж он-то, наверное, нигде и никогда не растеряется», — невольно позавидовал он.

Вроде и сидел Брегов не так, как другие, — плотно, основательно, как статуя. На смуглом цыганском лице с резкими чертами ни тени улыбки. Мышцы туловища словно выточены из темного дерева — каждая четко выделяется.

— Почувствовал, Игорек, как нам достается? — спросил Валерка Бодров. — У нас самая трудная работа в отряде.

— За час не очень-то почувствуешь, — улыбнулся Голубев. — Да я и так знаю, что трудная. У бетонщиков, пожалуй, не легче.

— Нет, у нас самая трудная, — упорствовал Валерка. — Смотри, весь откос в порядок привели.

— Ладно, ладно, — примирительно сказал Игорь. — Молодцы!

— Ну то-то, — удовлетворенно заключил Валерка. — Вот увидишь, все у нас будет «хоккей»! Потому что я везучий. Мне всю жизнь везет. Предки у меня хорошие, не вмешиваются по пустякам. «Жигули» купили, осенью пойду на курсы, получу права, пользуйтесь тогда моей добротой, приглашайте любую девушку. Ни одна перед машиной не устоит! А то, что сюда бесплатно приехал, — разве не везение? Другой за всю жизнь ни разу на Дальнем Востоке не побывает, а я, студяга, уже здесь. Лет через десять буду говорить зеленой молодежи: «Я БАМ строил!» Почет мне и уважение! Вот, Игорек, какой я везучий. О разных пустяках уж и не говорю.