Виктор Андреев - Молодой Ленинград ’77

Постепенно перед читателем раскрывается сложный духовный мир Загорина, его житейские дела. Случилось так, чта этот щепетильный в вопросах чести человек вторгся в чужую семью, полюбил замужнюю женщину. Чувство оказалось подлинным и взаимным. И потому вместе с радостью оно принесло непереносимую муку лжи. Надо сделать решительный шаг, но это нелегко. Ведь развод может отразиться на служебном положении Загорина, бросить тень на его репутацию. И это теперь, после первого долгожданного самостоятельного рейса. Ситуация сложная, но очень жизненная и поучительная. А с точки зрения литературной весьма выигрышная, потому что дает автору возможность с достоверностью и глубиной обнажить характеры. Но В. Соболев, как и Н. Кузьмин в своих повестях, словно испугавшись за своего героя, сам начинает распутывать этот болезненный узел. Вот почему заседание парткома, где решалась судьба Загорина — эта своеобразная кульминация повести, — передано скороговоркой, сбивчиво. Жаль, материал повести давал ее автору большие возможности для художественного воплощения действительности.

Но если произведение В. Соболева сделано умело и читается с интересом, то повесть Вячеслава Усова «Вид с холма» [6] В. Усов, Вид с холма, Лениздат, 1976. написана излишне сухо, полна напускной многозначительности. Неумение автора глубоко проникать в суть явлений приводит к тому, что он излишне сгущает краски, окружает свои персонажи Монбланом псевдопроблем. Когда читаешь эту повесть, кажется, что время остановилось. С трудом пробираешься сквозь умозаключения инженера Игоря Барскова, который все никак не может решить, чью сторону занять в служебном конфликте, как держаться, чтобы привлечь к себе и внимание, и расположение руководства института. Произведение В. Усова перенасыщено мелочами, чаще всего чисто производственными, ничем не дополняющими облик героя. Кроме того, встречается много неестественных, даже просто нелепых ситуаций. Особенно в изображении взаимоотношений Игоря и Вероники. Поражает умозрительность и рассудочность молодого автора и его героя Барскова.

Читая «Вид с холма», не сомневаешься в подлинности материала, легшего в основу повести, но при этом лишний раз убеждаешься, что факт жизни, даже и значительный, далеко не всегда становится явлением литературным. Когда-нибудь — хочется верить, — овладев профессиональным мастерством, «расписавшись», В. Усов еще возвратится к этому произведению, художественно его переосмыслит.

В связи с этим вспоминается эпизод из творческой биографии Сергея Воронина. Он также, по горячим следам своей работы на изысканиях, засел за роман. Но сколько ни мучился, роман не получился. Восемь экспедиционных лет, двадцать тетрадок дневника работали вхолостую. Но прошли годы, материал «отлежался», очистился временем от мелочей и стал основой широко известного теперь романа «Две жизни».

Из небольших произведений В. Усова заслуживает особого внимания рассказ «Кактусы». Он написан удивительно хорошо, с блеском. Автор не только сумел увидеть в жизни бухгалтера Евдокию Порфирьевну, он дал ее подлинно художественный портрет. Изображая ее мелочные козни, нашел точные слова и создал емкий, врезающийся в память образ.

Закончить разговор о первых книгах молодых ленинградских прозаиков хочу одним общим замечанием.

Вполне естественно, что каждый из них пишет о том, что ему ближе, лично его задевает и волнует. Но порой, вчитываясь в иные «откровения» и даже находя в том или ином произведении удачные эпизоды и верные наблюдения, все же приходишь к мысли о том, что автор преподносит по сути азбучные истины. Хотелось бы, чтобы молодые писатели более строго относились к отобранному материалу, не забывали и не боялись время от времени задать себе вопрос: а так ли ново то, что я решил рассказать читателю?

В одной из своих новелл Алексей Ларионов рассказывает о родниках, которые не давали строителям возводить дом, ибо сколько бы те ни «перекрывали жилу», родники столько же раз прорывались и заливали округу своей светлой водой. Эта подлинная история похожа на притчу о силе подлинного таланта. Верю в то, что родники души каждого из дебютировавших прозаиков еще не раз неожиданно и мощно запоют, заявят о себе на страницах новых произведений.

Дора — деревянное рыбацкое судно.

А. Ларионов, Золотые ракиты, «Советский писатель», Л., 1976.