Георгий Иванов: Петербургский сборник. Поэты и беллетристы

Ткнул Хрументил Варвару палкой в бок, хотел было крикнуть на него Анрейша. Но махнул рукой. Поглядела на Анрейшу Варвара, пошла.

Сказал Хрументил отчаянным голосом:

— Будет мне на старости отдых, щапники-паскудники?.. Ты тут что святому делу мешаш! Донесу инералу-то, не посмотрю, что деревенской!

Вечером сказано было — шли дабы девки и бабы помоложе в середине, а старухи их взяли в круг, берегли на пост, от греха.

Ехали впереди на возах старики и мальченки. Пели что помнили. Сидя на грядке устало кадил головой Хрументил. В конце обоза обвивали темным и зорким хороводом старухи — баб и девок стерегли.

Плыло по Лоскутному озеру испуганное рыжеголовое солнце. Хрустели нескончаемые камыши: камыши в топях, камыши в солонцах. Может быть день, может быть два надо обойти озеро?

Вязли колеса в грязи. Вязли лошади, испуганно выгибая тощее тело. Таскали камыша под колеса, толкали. Ехали дальше.

Из лесов, из равнины, из камышей еще одна на другой подходили телеги со стариками с бабами. Крестились, спрашивали торопливо, испуганно:

— Молитесь, каторой раз идете?

— Первой.

— Помогай бог!..

Дождавшись конца хода, чухали лошадей и шли последними. Крестились мелкими, как мыший бег крестами, растягивали каждое слово забытых молитв:

— Помогай бог!.. — спаси и помилуй!..

Еще подходили телеги. Далеко в камышах терялась рваная шапка Хрументила, рыжая его лошадь.

Ели сухари. Пили тягучую зеленую воду, спрашивали с отчаянием:

— В каторой раз?

— Второй!

Ездил Анрейша по тропам, слышал треск, храп лошадиный, а на большой путь показаться боялся. Выехал раз, метнулась к нему старуха, пронзительно закричала:

— Уйди, уйди, охальник, скройся, чтоб тебя не было! Хрументилу скажу!..

— Варвару бы мне, — попросил Анрейша.

— Нету Варвары, не искушай, идол. Молись!

— Кому?

— Молись кому хош, молись! Все молються, идут, пост!..

Часто кашляя, старуха заплакала:

— Усю грудоньку разломило, в баньке бы счас, маслица бы мне, а не дают!..

…Говорили томские про свою губернию, про сбор кедровых.

Тоскливо спросил Анрейша:

— Этак мы сколь пройдем?

— Пройдем аж до самой осени, сорок раз, ну!..

— Продухтов не хватит…

— А коли собьемся, Анрейша?

— Хрументил знат! Он на телегу зарубки делат, топором. Не собьеться.

Вода в озере цвела розово и золотисто. А камыши желтели и пахли тускло. Снизу, подымая на плечах прошлогодние трупы трав, — рос новый камыш — лаковый, липкий и веселый.

Летели утки осыпая пух. Атласно гоготали гуси, а вокруг Лоскутного озера несло телеги, похожие на лоскутья.

Ходил с кадильницей Хрументил. Заглядывая в лица, шептал строго, напуганно:

— Не слабей, постись, молись!.. Бог-то, бог!..

Но про бога молчал старик седой и хитрый.

Томилась Варвара, глядела на горящие леса. Подкатывался к сердцу черной анрейшин волос над корявым скуластым лицом.

Спрашивала тоскливо одноглазую бабку Анну:

— На спокойну землю скоро придем, жду-у?.. Мочи нет терпеть, плесень по грудям пошла, страшна!.. Спать на кравати хочу-у, бабка-а!.. Чуеш?

Отвечала одноглазая неспешно:

— Счас, дитятко, счас придем на спокойну землю!.. Обожди!

— Камыш да камыш, Господи! Скоро, бабка, земля-то голая?

С шипом бежали озером желто-зеленые камыши. Вода походила на травы, ветер хлюпался в камышах зеленобородый и мокрый.

Тянулись телеги, скрипели. Скрипели камыши. Голоса людей были тихие, утомленные. Молитвы не колыхали губ.

Испуганно шептал лысобровый Хрументил:

— Терпите, хрященные — пятьнадцать и ешшо два: семьнадцать зарубил на телеге. Сколь еще, пытай?

— Многа!

Спрашивали бабы тихо и боязливо:

— Може омманул, странной? Восподи!

Белокостый грозился кнутом Хрументил. Хрипел злобно:

— Молчи, не искушай! Стояла бы али нет на холмище, кабы не он… а тут виденье Мирону была! Я те спрашиваю, была? Молимся ведь, ну!

Строго глядел на багровое заревное небо. Переспрашивал хрипло, тяжело:

— Молимся ведь, ну?..

Шуршали камыши.

Шуршали голосами робкими бабы:

— А може кто ране займет спокойные земли?.. Придет и займет?

Выл по камышу Хрументил:

— Не может етова случиться!.. Зря мы молимся?

И тыча кнутом к небу, спрашивал:

— Зря-я?..

Боками дороги крались Анрейша и томские. Устало говорили:

— Пожалуй не вокруг озера идем, а камышами прямо! Хоть бы землю посмотреть, пашню понюхать. Гниль здесь, смертонька! А коль прямо, куды-нибудь да и придем?